Веснушка. Сесилия Ахерн

хотела передать ему бумаги, – говорю я, протягивая ей папку. – Это заявление на специальное парковочное разрешение. Годовая плата шестьсот евро, можно оплатить сразу или раз в месяц. Он получит регистрационный номер, и ему больше не придется брать талоны в паркомате и оплачивать штрафы.

      Я улыбаюсь ей при слове «штрафы», но она не понимает. Ничего.

      – Постойте-ка, – говорит она озадаченно. – Вы торговый агент?

      – Нет, – говорю я со вздохом. – Я парковочный инспектор, – произношу я медленно и четко.

      Она оглядывает меня с ног до головы, из глубины здания доносится очередной возглас, явно финальный, и голоса становятся громче, когда толпа молодых мужчин вываливает из комнаты в коридор. Все они одинаковые. Джинсы, кроссовки, футболки, бейсболки, волосы на голове и на лице. Напомаженные и вкусно пахнущие. Как назвать музыкальную группу, в которой одни мальчики? Банда? Стая? Комплект? Мишура?

      Парковщик замечает меня.

      – Черт, уже пора? – спрашивает он, глядя на круглолицые часы с розовым ремешком на своей руке.

      – Да, – начинаю я, – но я хотела…

      – Рустер на встрече, – перебивает он. – Уже три часа там сидит, так что он занят. Я же просил тебя это сделать, – обращается он к девушке.

      – Я не знала, – пожимает она плечами. – В общем, она продает разрешения на парковку.

      – Нет, я…

      – Ну, так бери, – говорит парковщик, презрительно махнув в мою сторону, и исчезает в офисе – в том, откуда он наблюдает за мной через окно, словно ночной сторож, охраняющий крепостную стену. Парни расходятся по комнатам, кошка и маленькая собачонка тоже. Сперва они бросают на меня любопытные взгляды, затем отворачиваются, потеряв интерес. Мне здесь больше нечего делать.

      – Ладно, до свидания.

      Я поворачиваюсь и спускаюсь по ступеням. Нужно бы проверить остальные машины на улице, но я не хочу здесь задерживаться. Сегодня им повезло. У меня лицо горит. Я слышу сдавленный смешок за спиной, и дверь закрывается. Лучше я устрою себе ранний обед. Тогда Пэдди не успеет подсесть ко мне и не придется говорить о том, что произошло, снова проживать тот эпизод.

      Моя скамья занята.

      Черт.

      Я говорю это вслух.

      Престарелая пара, сидящая на скамье, поднимает на меня глаза. Мужчина склонился вперед, опираясь на трость, тяжело дыша, с присвистом.

      – Вы тут надолго? – спрашиваю я.

      Они удивленно смотрят на меня.

      – На этом свете или на скамейке? – спрашивает он.

      – На скамейке? – говорю я.

      – Ему нужно отдохнуть, – говорит она, будто извиняясь.

      – Выпишете мне штраф? – спрашивает он, с задорным блеском в глазах, и я улыбаюсь.

      – На этот раз прощаю.

      Придется подстраиваться. Сегодня все не так как надо.

      Я сажусь на низкой каменной ограде над пристанью. Я никогда здесь не сидела и чувствую себя как собака – делаю несколько кругов, чтобы решить, как бы сесть поудобнее. Передо мной покатый спуск для лодок до самой воды, шелковистой