Тайна Соснового холма. Александра Турлякова

любила тебя, искала бы твои черты в лицах и в делах других мужчин, и, возможно, приучила бы себя видеть их в своём будущем муже, посланном богами и данном отцом.

      Арн обернулся к ней и долго глядел в лицо, пока не понял, что она плачет всего лишь от одного его слова.

      Но разве можешь ты сам рассказать о своём горе, о той боли, что разрывает сердце и не даёт дышать?

      Кому в этом мире он мог бы поведать о ней? Кто, как не эта дочь хёвдинга, эта молоденькая Ингигерда, могла бы выслушать его? Разве не она стала самым близким здесь человеком? Разве не её ли ищут глаза среди других женщин на дворе?

      Но он не лукавил, когда сказал «нет»…

      Бросил дрова и двумя шагами сократил расстояние, обнял вдруг, прижимая к себе, чего никогда ещё до этого не делал. А она и не сопротивлялась, уткнулась мокрым лицом в потрёпанную рубашку на груди, плакала теперь навзрыд, не стесняясь своих слёз, ничуть их уже не боясь. Арн прижался подбородком к её макушке, к чистым тёплым волосам, непокрытым накидкой, она упала на плечи уже давно.

      Наконец, Ингигерда стала успокаиваться, стирала слёзы сжатым кулаком, а, осознав, что находится в мужских объятьях, прянула назад, как от удара. Отвернулась, опуская голову, быстро накинула на себя шерстяное покрывало, стараясь спрятать заплаканное лицо. Кого оно может красить?

      – Я… Я думала, что что-то значу для тебя… – прошептала тихо-тихо.

      – Конечно, значишь, – ответил он, и Ингигерда вскинула голову, уже не стыдясь своих недавних слёз.

      – Ты уйдёшь… и меня… оставишь…

      – Не уйду, я же сказал, в крайнем случае, пока не уйду… А там посмотрим.

      – Почему? Ты же говорил, что твои родные…

      – Я опоздал! – перебил Арн решительно и твёрдо.

      Ингигерда замолчала на миг, и он казался таким долгим. Нахмурилась.

      – Опоздал? Ты хочешь сказать, что их уже нет в живых? Откуда ты знаешь? Как ты можешь это знать вот здесь? – Она дёрнула подбородком в сторону поленницы. – Ты же никого не видишь, ни с кем не разговариваешь! Как ты можешь знать, что опоздал?

      – Поздно… Всё это поздно… Я слишком долго здесь, я долго болел, чтобы что-то можно было успеть, и… – он замолчал и раздражённо дёрнул головой. Ничего не сказал больше и подобрал с земли полено, уложил его в общую стопку. Ингигерда следила за ним, за его руками.

      – А как же этот человек? Он что, опять захочет убить отца?

      – Я не знаю… – Арн посмотрел ей в лицо. – Я не знаю, чего он захочет. Может быть, и не смерти твоего отца он хотел…

      – А чего? – Она удивлённо вскинула брови. Но Арн только пожал плечами и ничего не ответил, он опять не знал, что ответить.

      – Как? Как, если ты пришёл, чтобы убить его, и ты сейчас говоришь…

      – Я не знаю! – Арн снова перебил её. – Может, он больше и не тронет хёвдинга. Не знаю… – повторил он опять и покачал головой, укладывая полено, смотрел при этом куда-то мимо.

      – Ничего не понимаю! – ругнулась Ингигерда в сердцах, взмахнула руками и пошла на дневной свет, резко развернувшись. – Тролли всё побери! Не понимаю…

      Вышла и резко остановилась –