Бессмертные. Путь Крови. Евгений Андреевич Плотников

на Здание Крови, и мне легче примериться с судьбой.

      – Кто-то начал шутить. Как же тяжело приводить Вас в чувства после работы.

      Темнота заполняла третий этаж жилища наблюдающих. Джон неспешна шёл по коридору. Лампы постепенно загорались перед ним, а сзади тухли. На чёрных дверях блестели золотом таблички с номерами комнат. Сто четыре, сто пять, сто шесть, и он остановился у сто седьмой. Лампа впереди загорелась, а сзади погасла. Запахи отсутствовали, как и звуки. Джон стоял, не шевелясь, будто раздумывая, стоит или нет заходить. Уйти он не мог. Его служба рекомендовала удовлетворять такие просьбы противоположного пола, как и просьбы о помощи и поддержке. Но он стал бояться этой связи. Они с Мирой попали в послушники в одном возрасте и в одно время. Сразу же девушка начала оказывать ему знаки внимания, но Джон решил отдать себя службе и считал, что половая связь лишь отдалит его от долга. Мира поначалу лишь намекала, надеясь на его смелость, а через десять лет решилась действовать, заставив Джона удовлетворить себя. После этого её уже было не остановить и два раза в месяц ему, как ни странно, приходилось делить с этой красивой, даже очень женщиной кровать. Правда, всего лишь до утра. Джон боялся, что в один момент он пристраститься к этой женщине, познает вкус влечения, желания и уведет свою Линию Крови в неправильном направлении, но поделать ничего не мог. Я слуга Крови, я слуга Жизни, повторил он несколько раз про себя, стоя перед нужной дверью.

      Три тихих стука костяшками правой руки, и через мгновение дверь открывается, а из темноты появляется голая рука, сильно ухватывающая мастера за грудки. Она затягивает внутрь, не давая возможности отступить.

      – Сегодня ты лишь Джон Рендел, сын пилота, из Седьмой. Хоть на минуту расслабься, а завтра мы продолжим служить человечеству и Крови. Завтра, – тихо произнесла Мира и быстро расстегнула пуговицы на балахоне, скинув его назад. Джон снял нательное белье дома и предстал перед ней нагим, хотя в такой темноте мало что было видно. Мира впилась в его губы своими, и их глаза закрылись.

      В комнате посветлело, и Джон проснулся. Произошло то, чего мастер боялся больше всего – он обнимал голую Миру, а она спала на его руке, которая сильно затекла, и тысячи игл пронзали мышцы. В голове прокрутилась ночь, и он повторил несколько раз шёпотом:

      – Я слуга Крови. Я слуга Жизни.

      – Я уже не человек, а орудие разума с лицом человека, – заплетающимся языком, произнесла Мира.

      Он аккуратно поднял её голову, вытащил руку и положил голову обратно.

      – Так менее удобно, – сказала Мира, не шевелясь.

      Джон встал и пошёл к балахону, лежащему на полу у двери. Женщина повернулась и полуоткрытыми глазами смотрела на его голый зад.

      – Этот вид стоил десяти лет воздержания, – весело произнесла она.

      Подняв балахон, Джон повернулся лицом к кровати.

      – А этот и двадцати, – уже веселее сказала Мира.

      Джон с каменным лицом надел балахон и накинул капюшон.

      – Нам следует прекратить наши встречи, – Мира слегка смутилась, его желанию. – На время, конечно, – две недели,