Голод – хорошая приправа к пище. Николай Витем

в том, что не гром гремит, а рвутся снаряды. Снижение накала боёв к югу от Вязьмы, со стороны Западного и Воронежского фронтов, позволило военным семнадцатой группы и жителям Велеево сесть за праздничный стол.

      В половине первого ночи после салюта, устроенного офицерами в Степановке, в сопровождении лейтенанта прикатила на вездеходе «весёленькая» фрау Подколодная змея. Согнав хозяев с табуреток, офицеры сели за стол. Немка поставила на стол бутылку шампанского и скомандовала: «Наливай!»

      – Я налью, – вызвался ухаживать за гостями Иван, – только пить не буду: у меня от шампанского понос.

      Дождался, пока поставят скамейку хозяевам, подадут приборы гостям, и стал разливать. Местным дамам налил шампанского, остальным – самогонки. Поскольку фрау болтала с лейтенантом, ей Иван тоже набулькал стакан самогонки. Хотел сказать тост, но Адалинда не дала и слова сказать, вызвавшись руководить застольем: «Я сама скажу тост. Давайте выпьем по русскому обычаю за то, чтобы все были живы и здоровы. Гитлер обратился к Сталину с договором о прекращении боевых действий. Мы взяли столько территории на Востоке, что нам её хватит на тысячу лет существования. И к чёрту войну!» Все закричали: «Ура!», – и давай повторять: «Пьём до дна, пьём до дна!»

      Фрау сделала глоток, как и лейтенант, выпучила глаза, задохнулась, но под крики «Пей до дна, пей до дна» пересилила себя, опустошила стакан, показала донышко и в изнеможении плюхнулась на табуретку, не понимая, что нужно дальше делать.

      – Они сейчас вырубятся, – предположила Даша, оглядев осоловелые лица гостей. Допив шампанское, взяла табуретку, подсела к немке и стала ухаживать за ней, кормя салатом под шубой. Зачерпнув салата, попросила: – Открой ротик, – запихнула ложку: – Скажи: «Ам!» Теперь прожуй. Умница! – вытерла её рот концом своего платка, накинутым на плечи для сугрева и придания праздничного вида, и продолжила кормить гостью.

      Оксана пристроилась к лейтенанту: угощает бутербродом с салом и варёным мясом. Укусив бутерброд, лейтенант порывается поцеловать Оксану.

      Поцелуй не получается, – промахивается мимо лица; потянулся налить – хочет тост говорить. Толкнул речь по-немецки, никто ничего не понял, но захлопали в ладоши и прокричали: «Ура!»

      Лейтенант разошёлся не на шутку. Уговаривает обер-лейтенанта на какие-то действия, просит: «Ком!» да «Ком!» Фрау перевела: лейтенант хочет устроить салют в честь русских, просит пойти на улицу. Застолье подхватило: «Одеваемся, идём смотреть салют».

      На улице красота. Много раз в жизни видели местные люди подобную картину, но никак не могут привыкнуть к чуду новогодней ночи: мягкий пушистый снег плавно опускается на землю; в свете фар машины, ожидающей офицеров, снежинки выглядят причудливой сказочной завесой, отделяющей мирный пейзаж от войны, слышимой за горизонтом. Немцы тоже люди и им не чужда красота, – засмотрелись на невиданное ими ранее явление природы, которое присуще исключительно России. Но ни один художник в мире