Юрий Гагарин. Первый человек в космосе. Как это было. Александр Милкус

я подбадриваю его, а он убеждает меня в еще большей надежности корабля…

      – Мы, Сергей Павлович, подбадриваем друг друга…

      9 апреля, в конце дня, Николай Петрович Каманин не удержался. «Я решил, что не стоит томить ребят, что надо объявить им, к чему пришла комиссия. По этому поводу, кстати сказать, было немало разногласий. Одни предлагали объявить решение перед самым стартом, другие же считали, что сделать это надо заранее, чтобы космонавт успел свыкнуться с мыслью о предстоящем полете. Во всяком случае, я пригласил Гагарина с Титовым к себе и сообщил им, что Государственная комиссия решила в первый полет допустить Юрия, а запасным готовить Германа. Хотя они и сами догадывались, к какому выводу пришла комиссия, я увидел радость на лице Гагарина и небольшую досаду в глазах Титова».

      – Вспоминая о первой встрече с «Востоком», Юрий Гагарин приводит любопытные детали: «По одному мы входили в пилотскую кабину корабля… Каждый впервые по несколько минут провел на кресле – рабочем месте космонавта», – цитировал я первого космонавта через несколько лет в разговоре с ведущим конструктором «Востока» Олегом Ивановским.

      – Все правильно. Правда, гостям пришлось подождать, пока мы кресло установили в кабине и к кораблю подвезли специальную ажурную площадку. Гагарин поднялся первым и, сняв ботинки, ловко подтянувшись на руках за кромку люка, опустился в кресло.

      – Опять символика: впервые в цехе, первым Гагарин познакомился с кораблем, первым и полетел.

      – Мы его как-то выделяли из остальных. Обаяние – это тоже одна из черт, свойственная немногим людям. А Гагарин сразу располагал к себе искренностью и доверчивостью.

      Вечером 10 апреля состоялось торжественное заседание Государственной комиссии. От технического руководителя пуска ждали, что он подробно расскажет о подготовке корабля и носителя, о комплексных испытаниях. Неприятности были, и еще накануне Королёв в довольно резких выражениях отчитывал и рядовых инженеров, и главных конструкторов. Несколько раз звучало знаменитое королёвское: «Отправлю в Москву по шпалам!» Да, сейчас ему представлялась прекрасная возможность детально проанализировать все сбои в подготовке к пуску и, невзирая на звание и положение, публично «дать перцу» всем, кто в предстартовые дни доставил немало неприятных минут Госкомиссии.

      Сам Сергей Павлович готовился к таким заседаниям тщательно, считая их необходимыми, потому что здесь, в комнате, собирались все, кто имел отношение к пуску.

      И вот теперь председатель предоставил ему слово…

      Сергей Павлович встал, медленно обвел глазами присутствующих. Келдыш (в то время – президент Академии наук СССР. – Прим. ред.), который сидел рядом, приподнял голову. Глушко (в то время – главный конструктор ОКБ, где разрабатывались ракетные двигатели. – Прим. ред.) что-то рисовал на листке бумаги… В конце стола заместители Сергея Павловича, сразу за ними – представители смежных предприятий, стартовики – все затихли.

      – Товарищи, в соответствии с намеченной программой в настоящее время заканчивается