Демократия, не оправдавшая надежд. Александр Быков

в изменившейся обстановке расследование обстоятельств восстания уходило на второй план. Необходимо было в кратчайшие сроки остановить наступление белых.

      Виноградов, наводивший порядки в южных волостях уезда, срочно вернулся в Шенкурск, собрал освобожденных членов исполкома и учинил им разнос.

      – Как допустили? – Орал он на местных активистов. – Жалеете кулачье и контру, проявляете мягкотелость! Надо за малейшее неповиновение ставить к стенке!

      – Так как же можно, к стенке? – Не понимали члены исполкома. – Крестьяне-то все наши, шенкурята. Не разъяснили им насчет мобилизации толком, промашка вышла. К тому же лето, сенокос, а тут мобилизация. Тоже понять можно.

      – Правильно говорите, товарищ Виноградов, надо расстреливать контру, и чем чаще, тем скорее они поймут, что Советская власть с ними церемониться не намерена.

      Виноградов оглянулся.

      В дверях стояла высокая женщина, явно не крестьянского происхождения. Ее темные волосы были небрежно собраны в пучок на затылке, когда-то ухоженные пряди давно не видели расчески. Карие глаза с вызовом смотрели на окружающих, сжатые губы придавали ее миловидному лицу решительный вид. Женщина выглядела устало: помятая блузка и юбка, темные круги под глазами. Осанка и взгляд, наоборот, говорили об огромной силе воли и несгибаемом характере дамы.

      Члены исполкома зашумели:

      – Товарищ Ревекка, слава богу, вы живы! Мы очень за вас волновались!

      Не обращая внимания на членов исполкома, женщина сразу же обратилась к Виноградову:

      – Не узнали, Павлин Федорович? Я Пластинина Ревекка Акибовна, член губисполкома. Может быть, вы помните мое выступление на июльском съезде советов? Мне тогда аплодировали. Я рассказывала, как в уезде собирали чрезвычайный налог. Пока не посадили богатеев под арест, дело не сдвинулось. Зато в итоге удалось собрать сорок тысяч рублей.

      В июле мы с мужем поехали в Шенкурск для продолжения работы. Вскоре его отозвали обратно в Архангельск по срочному делу. Я осталась в Шенкурске с десятилетним сыном. А тут бунт. Я как член местного исполкома не могла остаться в стороне. Когда бунтовщики обложили казармы, была в числе оборонявшихся и первая начала стрелять. Это остановило негодяев от штурма.

      – Действительно так? – Спросил Виноградов.

      Собравшиеся нестройно закивали.

      – Она и стреляла, напрасно человека убила, молодой был ешшо парнишко, жить бы да жить, зачем он пошел в казармы, не ясно. В итоге сгинул парняга зазря.

      – Отставить контрреволюционные разговоры! – Рявкнул Виноградов. – Товарищ Пластинина, объявляю вам благодарность!

      Павлин Федорович был доволен. Крестьяне уже не представляли из себя организованной силы. Нужно было выявить зачинщиков и примерно наказать их, чтобы другим было неповадно.

      – Кто стоит во главе мятежа, известно?

      – Ракитин Максим Николаевич, учитель.

      – Его что, тоже призывали?

      – Да,