Современная комедия. Джон Голсуорси

настоящий экземпляр для китайской коллекции – более ценный, чем вот этот.

      – Вы меня оскорбляете! Не надо! – страстно сказала Флер.

      – Простите. Я не хочу сердить вас на прощание.

      – Чего же вы от меня хотите?

      – Ну послушайте! Зачем повторять все сначала! А кроме того, я все время с пятницы думаю об этом. Мне ничего не надо, Флер, – только благословите меня и дайте мне руку. Ну?

      Флер спрятала руку за спину. Это слишком оскорбительно! Он принимает ее за хладнокровную кокетку, за жадную кошку, которая терзает, играя, мышей, но есть не собирается!

      – Вы думаете, я сделана изо льда? – спросила она и прикусила верхнюю губу. – Так нет же!

      Дезерт посмотрел на нее: его глаза стали совсем несчастными.

      – Я не хотел задеть ваше самолюбие, – сказал он. – Оставим это, Флер. Не стоит.

      Флер отвернулась и устремила взгляд на Еву – такая здоровая женщина, беззаботная, жадно вдыхавшая полной грудью аромат цветов! Почему бы не быть такой вот беззаботной, не срывать все по пути? Не так уж много в мире любви, чтобы проходить мимо, не сорвав, не вдохнув ее. Убежать! Уехать с ним на Восток! Нет, конечно, она не способна на такую безумную выходку. Но может быть… не все ли равно: тот ли, другой ли, – если ни одного из них не любишь по-настоящему!

      Из-под опущенных белых век, сквозь темные ресницы Флер видела выражение его лица, видела, что он стоит неподвижнее статуи, и вдруг сказала:

      – Вы сделаете глупость, если уедете! Подождите! – И, не прибавив ни слова, не взглянув, она быстро ушла, а Дезерт стоял, как оглушенный, перед Евой, жадно рвущей цветы.

      VI

      Старый Форсайт и Старый Монт

      Флер была в таком смятении, что второпях чуть не наступила на ногу одному весьма знакомому человеку, стоявшему перед картиной Альма-Тадемы в какой-то унылой тревоге, как будто задумавшись над изменчивостью рыночных цен.

      – Папа! Ты разве в городе? Пойдем к нам завтракать, я страшно спешу домой.

      Взяв его под руку и стараясь загородить от него Еву, она увела его, думая: «Видел ли он нас? Мог ли заметить?»

      – Ты тепло одета? – пробурчал Сомс.

      – Очень!

      – Верь вам, женщинам! Ветер с востока – а ты посмотри на свою шею! Право, не понимаю.

      – Зато я понимаю, милый.

      Серые глаза Сомса одобрительно осмотрели ее с ног до головы.

      – Что ты здесь делала? – спросил он.

      И Флер подумала: «Слава богу, не видел, иначе ни за что бы не спросил», – и ответила:

      – Я просто интересуюсь искусством, так же как и ты, милый.

      – А я остановился у твоей тетки на Грин-стрит. Этот восточный ветер отражается на моей печени. А как твой… как Майкл?

      – О, прекрасно – изредка хандрит. У нас вчера был званый обед.

      Годовщина свадьбы! Реализм Форсайтов заставил его пристально заглянуть в глаза Флер.

      Опуская руку в карман пальто, он сказал:

      – Я нес тебе подарок.

      Флер увидела что-то плоское, завернутое