Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя. Александр Гельманов

о переселении душ и их блуждающем состоянии распространялась по всему Западу, увеличивая число искренне верующих в Бога людей. Это было одной из многих причин, почему «призрак коммунизма» шлялся по католической Европе, а приютили Его в православных краях. Идеи скороспелого коммунизма столь же тупы, сколь идеи скоропостижного вечного рая, но их роднит бренность одноразовых тел, глобальность лжи и безграничный цинизм, – такой не вытащить за шиворот на майдан. С той поры прошло около ста лет, однако на нежелание жить по законам нравственной эволюции инкарнаций указывают «одноразовая» церковная доктрина и цепляние за коммунистическую идею-фикс.

      – Выходит, Рокфеллер поспособствовал учреждению Международного женского дня, и угнетённой и без того слабой половине человечества это понравилось.

      – Ага, только Мировая Закулиса на этом не остановилась и разработала глобальные программы половой деградации. Сегодня европейские мужики берут в жёны русских, а русские не женятся на европейках, потому что наша баба и борщ сварит, и краше, и налей ей полстакана водки, на трамвае прокати, – она твоя, поскольку сохранила природу. Она не оскорбится, если ей уступили место или пропустили вперёд, потому что ищет обычного, но своего мужчину, а не жертвенное чучело феминизма с евроконкурсов красоты, организованных всемирно известными уродами. Метаморфозы с полом – лучший способ контрацепции, разработанный «либерастами», а это чмо договорилось до того, что во избежание обвинений в изнасиловании целесообразно испросить письменное разрешение на соитие. Не находишь, что это слишком хлопотно? Ведь европеек уже вооружили острым словцом: дескать, «слово – тоже изнасилование».

      – А что ты можешь сказать про обыкновенных мужчин?

      – Таких, как я? Ох уж это женское коварство! Кстати, оно, как и любое другое, замешано на семантической разнице одних и тех же слов. Рядовой обожатель рождественской индейки, вечно находящийся в погоне за недостижимой частью абсолютного счастья, до конца не верит ни в то, что устремляется к новому рождению на земле, ни в то, что животные радости ведут на вечную сковородку, и потому всю жизнь стоит нараскоряку. Иногда он на всякий случай захаживает в церковь «сверяться» с Господом, недоумевая, почему одним удаётся стать святыми, а другим нет, и каждый раз тешит себя мыслью, что вокруг него копошится столько безнаказанных мерзавцев, что если вечная преисподняя существует, то вовсе не для него, любителя индейки, красивых женщин и слегка приврать. Действительно, за что макать его в неостывающий виртуальный котёл? За адюльтер на офисном столе и мелкий обман ближнего, когда вокруг лгут по-крупному? Он, конечно, не догадывается о том, что не сможет навсегда оказаться в том котле только потому, что его придумали церковники, и посему до последнего взмаха кадила будет стоять враскоряку и думать, что он не самый плохой, чтобы навеки в него попасть…

      Оркестр вновь заиграл что-то медленное, щемящее. Звуки скрипки подхватили