Дневник добровольца. Хроника гражданской войны. 1918–1921. Георгий Орлов

некрасиво получилось то, что ехавшие офицеры заставили подводчика заплатить 330 руб. хозяину линейки за починку крыла, обвинив в этом падении исключительно его. На мой взгляд, это неправильно, так как эту линейку брал у ее владельца офицер, а не подводчик и, по-моему, они и должны были отвечать за случившееся.

      Попутно с этими приключениями расскажу еще один случай, имевший место в Прочноокопской, но о котором раньше я забыл упомянуть. Произошло это в 15-х числах сентября. Сидел я как-то на скамейке около дома на улице и обратил внимание на довольно странную группу в 5 человек, приперевшихся к забору у больницы. Один из них, в солдатской форме, размахивал винтовкой, собираясь ударить кого-нибудь прикладом. Мы взяли с собой винтовки и пошли узнать, в чем дело. Оказалось, что пьяный казак из местного гарнизона задержал на улице ни в чем не повинных четырех армян и вел их к обрыву расстреливать, заподозрив их почему-то в шпионстве. Они, поняв в чем дело, подошли к забору и в смертельном ужасе упирались, не желая идти к обрыву. Мы расспросили у местных жителей-казаков про этих армян, оказалось, что это известные жители станицы. Мы их отпустили, а у конвойного отняли винтовку и наложили ему по шее.

      10.10.1918. Уже третий день держится довольно серьезный холод. Ночью вода даже замерзает. Весь день ходишь в шинели и даже в комнате, не снимаешь ни шапки, ни шинели, и все-таки холодно. Какая-то странная сырость сразу проникла в дома после этой грозы и ливня и держится всё время. Домов еще никто не топит, так что, к кому бы ни зашел, – у всех такая же точно картина. Иной раз невольно является желание попасть в теплый дом, одеться приличнее и хотя бы на время почувствовать себя в своей знакомой обстановке. Тут же ходишь страшно грязный, рваный, сапоги мазью чистишь только раз в 1,5–2 недели, а то только смахиваешь с них щеткой пыль; белье тоже меняешь через 2 недели, пока оно совсем не станет окончательно грязным. С момента отъезда из дому спим без простыней и с минимальным комфортом. Я нисколько не жалуюсь на обстановку, но говорю, что очень приятно было бы на день, на два попасть в приличные, хорошие условия.

      11.10.1918. Погода резко изменилась, и опять стало значительно теплее, хотя конечно, не так как было раньше, до грозы. Ветер по-прежнему сильный, но так можно хотя немного прийти в себя от этих холодов. Мы уже было совсем отчаялись в том, что хорошая теплая погода может вернуться. С этого дня начались занятия в нашей батарее. Юнкер, вольно определяющийся и добровольцы по утрам занимаются пешим строем, затем теорией. Пешим строем командует шт.-кап. Дзиковицкий, и ему в помощники даются поочередно младшие офицеры. Для офицеров тоже с этого дня установлены занятия по теории. С нами занимается капитан Слесаревский43. Занятия продолжаются с 11–12 через день, и особой пользы от них я не жду. Мы с Андреем несколько дней тому назад сами начали почитывать артиллерию, но здесь беда с руководством; почти никаких нет ни у кого книг. О регулярных занятиях, кажется, и думать не приходится.

      Дни

43

Слесаревский Александр Павлович, р. 1888. Из дворян. Константиновское артил. училище 1912. Капитан, командир 180-го артдивизиона. В Добровольческой армии летом – осенью 1918 в составе 3-й батареи 3-го отдельного легкого артил. дивизиона. Во ВСЮР и Русской армии в Дроздовской артил. бригаде; в июне 1919, командир 3-й батареи, авг. 1920 подполковник, командир взвода 3-й батареи, в сен. 1920, командир 3-й батареи до эвакуации Крыма. Полковник (1920). Галлиполиец. Осенью 1925 в составе Дроздовского артдивизиона в Югославии. В эмиграции там же, к 1940 член Общества офицеров-артиллеристов. Ум. 15 июня 1940 в Белграде.