Избранное. Таинственное исчезновение. Сборник рассказов. Денис Анатольевич Власов

слюной, переспросил прямо в лицо Олегу:

      – La victoire?! Victoire de la Russie?! Merde!

      (– Победа?! Победа России?! К дьяволу!)

      Деспот оставил мушкет, схватил старика за шиворот, словно ребенка, вырвал кусок бороды и отбросил инока, как матричную куклу.

      – Vive l’Empereur Napoléon!

      (– Да здравствует император Наполеон!)

      Олег испытал непреодолимое желание поквитаться с обезумившим лягушатником, благо расстояние позволяло, и вонзить ему в глаз кованый гвоздь из колокольни, что нащупал в кармане, но сдержался. Не для этой цели он прибыл сюда. История уже рассудила, кто оказался на ее свалке, а кто в Париже. На соборной паперти послышалось звонкое цоканье конских подков, верхом в притворе появился адъютант на взмыленной вороной лошади. Он передал офицеру срочную депешу. Прочитав послание, француз снова выругался и заспешил к выходу, по дороге он приказал запереть всех троих в подклет (подвал) до его приезда.

Глава 3

      Конвоиры, не церемонясь, швырнули пленников в мрачное подземелье и заперли железные двери.

      – Темень какая, – заговорил Ипат. Его дрожащий голос звучал приглушенным в каменном мешке. Старик отчаянно охал где-то в глубине.

      – Да будет свет, – отозвался Олег, и тоненький огонек китайской пьезозажигалки затрепетал в сыром  помещении с низким потолком. К счастью, Олег приметил на полу несколько сальных огарков, и Ипат слепил пару худых свечей. Свет они давали тусклый, но достаточный, чтобы совсем не погрузиться в апатию во мгле чернильной.

      – Что станется теперь с нами? – кручинился Ипат.

      – Вам спастись дано, – раздался ответ старика, – а меня вздернет Иуда проклятый.

      – За что? – всполошился Ипат, и на глубоком его выдохе печальном огоньки на фитилях встрепенулись.

      – За то, что я русский, – заключил духовник сухо.

      – Не дрейфь, Ипат, – вмешался Олег. – А ты, дед, часом, не чародей сам-то? Больно напоминаешь колдуна одного.

      Старец затряс козлиным остатком бороды от негодования.

      – Игумен я, Павел. А вот отколь вы? Еще вопрос!

      – Будет тебе. Не обижайся.

      Долговязый Ипат вынужденно облокачивался о стену так, что головой упирался в потолок, и никак не мог сесть по причине полученного увечья. Дабы отвлечься от ноющей боли в филейной части, он поведал старцу грустную предысторию и добавил, чуть не разрыдавшись:

      – Если не найду колокол, колдун пригрозил обратить меня в гранит.

      Старец не проронил ни слово, а только поглаживал клочок бороды, погрузившись в горестные размышления. Огоньки затухающих свечей тенью играли в глубоких морщинах его страдальческого лица. Воцарилось гробовое молчание, каждый думал о своей участи, наконец, Павел нарушил тишину:

      – Колдун этот – брат мне, нареченный Мортом. Дороженьки наши разошлись в древности языческой. Заблудился окаянный в чертогах преисподней. Иногда восходит на землю людей губить да путать.

      – Почему Морт всемогущий сам не отыщет колокол? – спросил Олег и придвинулся ближе к старцу.

      – Сила