Один поцелуй до другого мира. Анна Сергеевна Платунова

силу. Сначала ощутила покалывание в пальцах, как бывает, если отсидишь руку, потом почувствовала гладкую прохладную рукоять, а после этого увидела, как из ладони выросло светящееся узкое лезвие. На сотворение кинжала ушло несколько мгновений. Но где же Ксандор?

      Ива подняла над головой кинжал, что сиял тусклым светом: в этом свечении можно было хоть что-то разглядеть. Она находилась в телеге, где в беспорядке были накиданы тюки и мешки. Телега стояла посреди леса на узкой проселочной дороге, по обочинам которой темной массой бугрились кусты, покрытые бурой осенней листвой.

      Напротив Ивы, упершись ногами в доски, стоял мальчишка лет пяти с вилами наперевес. Вихрастый, щуплый, в застиранной холщовой рубашонке, едва прикрывающей чумазые колени. А где же?.. Ива, не обращая ни малейшего внимания ни на мальчишку, ни на вилы, что ходили ходуном в дрожащих от усердия руках, наклонилась и заглянула за бортик телеги. Не увидела ничего интересного, разве что бабки лошади, измазанные в дорожной грязи.

      – Ксандор! Проклятье! – выругалась она вслух. – Сбежал, гад! Когда успел!

      В этот момент мальчишка издал тоненький возглас и, судя по всему, вознамерился насадить Иву на вилы, вот только силы у него пока было маловато, так что зубья лишь оцарапали спину.

      – Ах ты! – в сердцах воскликнула Ива. Хотела было добавить словцо покрепче, но сдержалась: мальчишка, верно, напугался, увидев, как сверкнуло лезвие.

      Ничего не поделать – придется отложить расплату на потом, а сейчас отправляться на поиски мерзавца. Интересно, в чье тело она вселилась?

      Ива примирительно подняла руки, в которых больше не было кинжала.

      – Малыш, не бойся. Я твоя мама?

      Мальчишка, вцепившийся в вилы, как в спасательный круг, медленно покачал ушастой головой.

      – Ты – плоклятая алая ведьма! И я тебя убью!

      Звук «р» он выговаривал пока плохо, и оттого угроза прозвучала совсем не так сурово, как он надеялся. Мальчишка услышал, как звучит его голос, и Ива увидела, как округлились его глаза: кажется, вот-вот грохнется без чувств. Да Ива и сама была близка к обмороку.

      – Ксандор? Что за!.. – приличные слова закончились, а неприличные Ива не решилась произносить при ребенке.

      При ребенке? О, милостивая богиня! В тело мужчины, значит! Ну да, ну да, не девочка же! А вилы-то как свирепо держит!

      – Отдай! – устало сказала Ива.

      Без труда выдернула вилы из рук мальчугана и выкинула за борт телеги.

      Мальчишка кинулся на нее с кулаками, но она приподняла его за шиворот, как котенка, и встряхнула. Он пыхтел, выкручивался, норовил извернуться и укусить руку, что держала его. Ткань рубашки трещала, но не рвалась.

      «Это не мальчик! – сказала себе Ива. – Настоящему мальчику мой кинжал не причинит вреда. Я убью врага. Я спасу сестер!»

      Ива закусила губу и сотворила кинжал. Мальчишка, понимая, что ему не уйти, обвис в руках и, не отводя взгляда, смотрел на сияющее лезвие.

      – Поставь на ноги, – сказал он. – Умлу с достоинством.

      «Проклятье! –