Бури под крышами. Владлен Немец

А эта на первом сеансе показывала, на что она способна, а потом начинала валять дурака и очень прозрачно намекала – хочешь получить хороший массаж, плати. Пришлось принять меры – пригрозить ей увольнением с указанием в трудовой книжке причины. – Ну вот, принял меры на свою шею. Делать нечего, придется переходить в Дом инвалидов. Против ветра не плюнешь.

      А за Домом инвалидов тянулась страшная слава: заведующие там долго не держались – спивались, садились в тюрьму, а последний, так этот даже пытался повеситься.

      – Ну что, соглашаешься? – Секретарь перешел на ты, подчеркивая свое превосходство над какой-то паршивой клистирной трубкой, которая по тупости – по глупости осмелилась высунуться.

      – Раз партия говорит надо…

      – И смотри у меня, я шутить не буду!

* * *

      Когда Стремянный впервые перешагнул порог дома инвалидов, ему стало не по себе. Одним словом – разруха. Тусклый свет, проникавший сквозь давно немытое окно кабинета главного врача, позволял разглядеть шкаф с поломанной дверцей и заваленный непонятно чем стол. Под ногами скрипела засохшая грязь.

      – Ангелина Федосовна, надо бы кабинет мой в порядок привести, а то знаете ли и войти страшно.

      – Некогда мне с вашим кабинетом возиться. Без вас дел невпроворот! Вы тут чуть не каждый месяц меняетесь, а я за всеми вами подтирай! – Сестра-хозяйка явно напрашивалась на скандал, нагло бравируя своей безнаказанностью.

      Стремянный решил пока с ней не связываться. Он чувствовал, что за ее наглостью что-то стоит. Видно ее кто-то очень и очень обидел, раз она на незнакомого человека так бросается. Надо подождать, не стоит обострять отношения. Таким обязательно нужно перед кем-то выговориться. Тогда и разберемся, что к чему.

      Федор Алексеевич как мог, прибрался в кабинете, выбросил накопившийся мусор, подмел пол, и, ни во что не вмешиваясь, начал присматриваться.

      В Доме Инвалидов, рассчитанном на сто пятьдесят человек, одновременно пребывало не более двадцати – тридцати инвалидов, причем их состав постоянно менялся. Еда, которую готовили для инвалидов, была такого качества, что однажды ее попробовав, он зарекся это делать вновь. По вечерам сестры в открытую таскали из Дома Инвалидов тяжелые сумки с продуктами. Тоже интересно. Почему-то они ничего и никого не боятся. Здесь какая-то закономерность. Койки инвалидов без белья. В туалет для пациентов не зайдешь. Что-то за всем этим кроется.

      Многоопытный доктор с выводами не спешил, а замечания хотя и делал, но делал их в очень вежливой форме, например, «А почему бы вам, уважаемая Ангелина Федосовна, не попросить санитарок вымыть полы в туалете?», и внимательно наблюдал за реакцией Старковой. А реакция не заставляла себя ждать: «А зачем? Все равно засрут! И замечания ваши мне вот где!» – она провела ребром ладони по горлу.

* * *

      – Ангелина Федосовна, по-моему, у вас очень болит поясница. Зайдите ко мне, когда освободитесь, – как-то предложил Стремянный.

      – Никак хочешь мне дурака под шкуру загнать? – Искренне удивилась Старкова. –