Политэкономия войны. Союз Сталина. Василий Галин

[141]. «Все это устроила Россия, – повторял начальник германского генерального штаба Мольтке, – и, надо признать, очень ловко»[142]. «Тогдашняя ситуация весьма похожа на сегодняшнюю, – писал накануне Второй мировой Ф. Папен. – В наше время очень многие уверены, что цели мирового коммунизма могут быть достигнуты исключительно военным путем, а потому конфликт неминуем»[143].

      Вся ответственность за начало Второй мировой войны должна была пасть на Советскую Россию, точно так же, как за начало Первой – на царскую: «Настоятельной необходимостью, – утверждал канцлер Т. Бетман-Гольвег, – является, чтобы ответственность за возможное распространение конфликта на непосредственно заинтересованные державы пала при всех обстоятельствах на Россию…»[144]. Для Вильгельма II, отмечает историк Д. Макдоно, «свалить все на русского царя стало политическим императивом»[145].

      «Прогерманские защитники неизменно указывают, что Германия ведет только оборонительную войну, что она защищает себя, что она защищает Европу от «славянской опасности», от «русского варварства», от «азиатских орд», от… алчного и реакционного правительства. Мне, – отмечал в 1915 г. Ч. Саролеа, – приходилось сталкиваться с этой банальностью русской опасности почти на каждой встрече, на которой я недавно выступал в Соединенных Штатах от имени союзников»[146].

      Те же идеи, только в новой трактовке, германское командование использует сразу после падения царизма: 18 февраля 1918 г. Германия разорвала Брест-Литовское перемирие и начала наступление. В приказе, отданном войскам, принц Леопольд, командующий Восточным фронтом, указывал, что цель Германии – не аннексия, а восстановление порядка и подавление анархии: «Россия больна и старается заразить нравственной инфекцией все страны мира. Мы должны сражаться против беспорядка, привитого Троцким и защитить поруганную свободу…». «Таким образом, – замечает американский историк Р. Уорт, – даже самую циничную агрессию можно было оправдать под видом осуществления «священного крестового похода» против большевизма»[147].

      Этот «священный крестовый поход» начался в виде интервенции в Советскую Россию Великих Демократий: Франции, Англии, США… После того, как интервенция потерпела поражение этот «поход» воскрес в виде Первой Холодной войны. Ее идею передавал один из ее жрецов – американский посол в СССР Штейнгардт: «Их психология признает только твердость, мощь и грубую силу, отражая примитивные инстинкты и реакции, лишенные сдерживающих начал цивилизации»[148].

      Фашистская пропаганда целиком и полностью строилась на политике fetiales hastam, и наиболее ярким ее выразителем был сам Гитлер, который напутствуя свои войска 22 июня 1941 г. заявлял: «На протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу…, еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно предпринимали

142

Цит. по: Макдоно Д…, с. 548.

143

Папен Ф…, с. 16.

144

Бетман телеграмма Чирши, 28 июля 1914 г. Вена. (Макдоно Д…, с. 536).

145

Макдоно Д…, с. 554–555.

146

Sarolea С… p. 51.

147

Уорт…, с. 258.

148

The Ambassador in the Soviet Union to the Secretary of State, June 7, 1941. Foreign Relations of the United States, 1941, I, Wash., 1958, p. 765. (Печатнов В.О…, с. 14.