Запах напалма по утрам (сборник). Сергей Арутюнов

применяют во Вьетнаме некое адское оружие под названием «напалм».

      – А что такое напалм? – спросил я отца.

      – Это такая специальная смесь горючих веществ. Если попадает на тело, не отдерешь, так и прогорает до костей.

      – А зачем?

      – Ну, а как ты сам думаешь?

      – Чтобы убивать? – с ужасом произнес я.

      – Да. Американское изобретение. Они это любят, изобретать. Химики, – заключил папа и перелистнул страницу.

      – Папа, а чем он пахнет?

      – Кто?

      – Напалм.

      – Бензином. Простым бензином, – нетерпеливо отмахнулся отец.

      Теперь мне кажется, что сверху, чуть ли не из космоса, и нашу страну полили каким-то таким напалмом.

      Ведь ничего не осталось. Ничего.

      Все сгорело.

      Часть II

      Экзамен

      Подгруппа стояла у Дубовой аудитории.

      Обшитая светлыми панелями на сверкающих, хирургического вида винтах, с двумя пластиковыми колпаками в потолке вместо окон, она видела немало студенческих слез. Казалось, они текли между штативов и горелок бескрайнего академического стола, прожженного реактивами и покрытого двуслойным цветным пластиком, а по ночам легонько стучались в двустворчатые двери, дабы вдоволь поплавать по коридорам.

      – Готов?

      – Глаза видишь?

      – А я вырубился полвторого. Все равно…

      – Идет!

      Академик Традесканский, крохотный изящный карлик со старомосковской дикцией, скользнул в Дубовую и затворился.

      Скрипкин представил адское зрелище: вспархивающий на возвышение (почему-то в темноте) академик, злорадно потираемые ладони, треугольная улыбка демона.

      – Заходите. Рассаживайтесь.

      – Здравствуйте…

      – Ну-с, готовы?

      – А-а-а…

      – Ясно. Берите билет.

      – Номер семнадцать.

      – Шестой.

      – Четыре.

      – Двадцать восемь.

      – Берите листочки.

      Традесканский откинулся на спинку и с сардонической усмешкой пробежал «Спорт-экспресс». Про его теннис было известно только то, что он не проигрывает мужчинам.

      Скрипкин оглянулся на Обладаева. Их взгляды метнули по молнии отчаяния, и их суперпозиция, чуть протрещав в мокром воздухе, задела академический пиджак, отчего Монстр Горной Химии пошевелился на стуле.

      – Списывать не стоит.

      – А как же? – вырвалось у Скрипкина.

      – Думайте. Кто готов, идите отвечать. Время не ограничено.

      «Не ограничено!» – прошептал впавший в безумие Скрипкин. Вопрос в билете списку не соответствовал. Уравнение было диким, с семью членами, неизвестными оксидами, которых он не видел даже в учебнике. «Перепутал билеты. Это вопросы с Олимпиады. Надо сказать», – подумал Скрипкин и вместо этого предпринял вторую попытку уравнять бор с кислородом. Когда стало понятно, что уравнивать не по чему, он тоже откинулся на спинку стула и воспарил к переэкзаменовке, теряя стипендию по рублю в секунду.

      – Готовы? – улыбнулся Палач.

      Скрипкин