Римский орел. Орел-завоеватель. Саймон Скэрроу

из улиц, уверенный, что она выведет его куда нужно. Путь впереди стремительно расчищался под хлопанье спешно закрывающихся дверей. Катон уже явственно видел ворота, вздымавшиеся над гребнями соломенных крыш, и тут в его уши влетело леденящее кровь завывание, настолько дикое и ужасное, что легионеры сбавили шаг.

      – Не расслабляться, ублюдки! – заорал Макрон. – Живо вперед! Или нас всех перебьют!

      Римляне поднажали и в последнем усилии одновременно с германцами подбежали к воротам. Центурион резко остановился, и Катон налетел на него, выронив от толчка щит.

      – Дерьмо! – взорвался Макрон.

      – Прошу прощения, командир. Я не…

      – Сомкнуть ряды! – скомандовал Макрон, игнорируя его лепет. – Копья к бою!

      Подхватив оброненный щит, Катон выпрямился и застыл. В пятидесяти шагах впереди зиял широкий проем, в который с жуткими воплями сплошным потоком вливались безобразные, внушающие ужас германцы. Огромные, волосатые, дурно пахнущие, со звероподобными, искаженными жаждой крови физиономиями.

      Макрон оттеснил Катона к штандарту центурии. Знаменосец, мельком взглянув на него, усмехнулся и обнажил меч.

      – Первые две шеренги. Копья… бросай!

      Дюжина с силой брошенных метательных копий взмыла в воздух и полетела к германцам. Миг – и бегущие впереди варвары попадали наземь, словно бы налетев на туго натянутую веревку, а дикари, напиравшие сзади, повалились на них.

      – Следующие две шеренги, копья… бросай! – четко и уверенно приказал Макрон.

      Смертоносный град превратил первые ряды атакующих в спутанный клубок мертвых и еще шевелящихся тел. Мгновенно оценив ситуацию, центурион взмахнул мечом:

      – Вперед, ребята! В контратаку! За мной!

      Он сорвался с места и устремился на варваров, прикрываясь щитом и целя коротким мечом в горло ближайшего из врагов. Катон все еще держал в руке копье и перед тем, как влезть в тесную свалку, решил метнуть его как можно дальше, а уж потом взяться и за меч. Правда, выяснилось, что проделать это в бою несколько посложней, чем на тренировках.

      Стоило ему отвести правую руку назад, как древко копья отбили в сторону и пробегающий мимо легионер проорал:

      – Эй, тупица! Поосторожнее! Ты что, тут поставлен увечить своих?

      Побагровев от стыда, Катон торопливо сделал бросок, но от волнения рука его дрогнула, и копье пошло ниже, чем надо бы, задев шлем Макрона. Тот бросил назад гневный взгляд, и Катон нервно сглотнул, однако выискивать виноватого центуриону было некогда, и всю свою ярость он обратил на германцев. Катон выхватил меч и устремился вперед, думая уже не об опасности, а лишь о том, как бы командир не догадался, кто умудрился съездить его по макушке. Впрочем, в сражение он не вступил, ибо дрались лишь те, кто был впереди, остальные бойцы подбадривали их громкими криками. Римляне, более умело, чем варвары, орудующие мечами, шаг за шагом продвигались к воротам, убитых тут же заменяли другие бойцы.

      Увидев первого павшего легионера,