Паранойя. Почему я. Полина Александровна Раевская

запомни это!

      – Запомню, – помедлив, соглашается она и, расслабившись в моих объятиях, с улыбкой добавляет. –  Но учти, однажды это может сработать против тебя.

      – Да я уже понял, что погорячился.

      Мы смеёмся, и атмосфера разряжается.

      В ресторане Настька окончательно приходит в себя. Забыв о смущении и неловкости, щебечет, как птичка, набрасывая план, куда мы обязательно должны сходить, что попробовать и заценить.

      От глинтвейна у неё раскраснелись щёки, глаза горят счастливым блеском, а с губ не сходит довольная улыбка.  Глядя на неё такую, на душе становиться тепло и спокойно.

      – Серёж, тебе вообще интересно, а то у меня ощущение, что ты даже не слушаешь? – спрашивает она, когда нам приносят десерт.

      – Слушаю, Настюш. Просто залюбовался тобой, – погладив ее по щеке, заверяю с усмешкой. Настька, застеснявшись, опускает взгляд. Смешная такая, все еще смущается. Беру ее за руку и, поцеловав, шепчу. – Все интересно, маленькая, продолжай, я толком ничего и не видел, так что не ошибешься.

      – Как? Вообще -вообще?

      – Ну, в шестнадцать, когда был на соревнованиях, прогулялся по главным достопримечательностям. Впечатлился тогда настолько, что даже думал переехать жить, но в итоге все закрутилось иначе…

      – Ты будто жалеешь, – словно почувствовав мою ностальгию, замечает она.

      – Да не то, чтобы… Просто тот путь был бы гораздо легче, – признаюсь с невеселым смешком.

      – Ты из-за сына ушел из спорта? – все поняв, осторожно уточняет она.

      По привычке хочу отмахнуться, перевести тему, но почему -то, встретившись с ее взволнованным взглядом, киваю.

      – Не хочешь рассказать? – предлагает она тихо.

      – А зачем, Настюш? Все равно уже ничего не изменишь.  Да и как-то от разговоров легче не становится. Во всяком случае не тогда, когда хоронишь детей.

      – Ты прав. Прости, что лезу, просто… Возможно, если бы я знала о твоем прошлом, лучше бы понимала тебя.

       Что сказать? Попала, куда надо. Понимание – это, пожалуй, заветная мечта каждого женатого мужика. Мало, какая баба догадывается, но главной женщиной в жизни мужчины становится вовсе не та, что родила ему детей и даже не та, которую он любит.

      Главная женщина в его жизни – та, которая его понимает. Но, чтобы понимать, надо слушать. Бабы же, в большинстве своём, слушать не умеют. Они умеют только говорить или слышать то, что им хочется. Поэтому многие мужики держат все в себе, ибо смысла что-то рассказывать нет никакого. Я тоже не привык трепаться, но с Настькой почему-то есть ощущение чего – то особенного.

      Однако настроение и обстановка не особо располагают к откровениям, так что решаю повременить.

      – Потом, Настюш, расскажу. Давай, уже доедим десерт и пойдём, а то я в самолёте насиделся, потом на встрече. Надо размяться.

      Настька, улыбнувшись, кивает и принимается за десерт. Правда, съев ложку, морщится и быстро запивает водой.

      – Что такое? – нахмурившись, смотрю, как ее передергивает.

      – Там грецкий орех, – капризно