В огне войны сгорая. Сборник. Николай Офитов

Ведь он любил Родину-Россию, жизнь любил, встречать утрами голубой рассвет и идти по росе, иногда босиком, подставляя лицо тёплым, ласкающим лучам восходящего солнца, и улыбаться всему живому. И он стоял тогда в этой радости света и не отводил глаз ни от солнца, принесшего лето, ни от сочной густой травы на лугу, ни от довольного коня, пившего воду в светлой речке и смотревшего на него своими добрыми и преданными глазами, такие же добрые и светлые глаза были и у славного сына русской земли Михаила Ивановича Орлова.

      Подвиг его не остался забытым. Правительство наградило воина посмертно орденом Красного Знамени.

      Вечная память и слава!

      2019 г.

      Умей жить, и тогда…

      И чувствую себя в строю,

      Как дерево в лесу.

Николай Старшинов

      Тёплая апрельская погода, с яркими солнечными днями, пробудила и деревья, и травы, и животное царство повеселело. По земле пробежали дожди и смыли прошлогоднюю осеннюю грязь, обмыли корешки растений, напоив их живительной влагой. Земля ожила, прогрелась, радуется солнцу. Вокруг всё зазеленело.

      В прозрачном воздухе слышно разноголосое пение птиц. Звонче заговорили родники, сбегающие с крутой горы к реке. Их гимны, славящие землю, только бы слушать и радоваться, что живёшь, но жаль, здесь теперь некому их слушать. Село исчезло вместе с людьми и избами с резными наличниками и благоухающими вокруг сиренью и черёмухой. И было тут многолюдно. Мы, ребятишки, бегали по косогору, смотрели, как шёл ледоход, прудили пруды, играли в горелки. Разбивались на пары, а впереди вставал горельщик. По команде разбегались, а он догонял пары и разъединял их. И мне приходилось быть горельщиком, кого догонял, тот и «горел» на очереди. Игра эта давняя, от наших предков, и обставлялась она огнями. Потому и носит название «горелки».

      Весёлое было время и незабываемое, когда вечером звонкая песнь гармошки вызывала на улицу и под её игру, трепетную и душевную, водили хоровод. Глаза блестели, краской заливались щёки – всем хотелось в круг. Хороводница запевала:

      А мы просо сеяли,

      Ой, Дид-ладо, сеяли…

      Но больше всего мы тешились лаптой. Игра такая интересная, подвижная и весёлая, собирала на улице всю молодую поросль села. Сколько крика и смеха было, до слёз. И этот знакомый смех, такой близкий и такой далёкий, словно игру знакомой гармоники, услышал я ныне, когда появился здесь. Мне казалось, что вновь вбежал в то далёкое время. Но это было обманчивое видение, выдаваемое за ту действительность. Я вздохнул и кисло улыбнулся. Ведь прошедшее (увы!) не возвращается, как бы ты его ни звал и ни просил вернуться.

      Наполненный воспоминаниями, я шёл просёлочной дорогой, бежавшей рядом с заросшим сорными травами полем. Раньше здесь таких буйных зарослей полыни и чертополоха не было и в помине. Поле пахали и по пашне важно расхаживали грачи, запуская в неё свои острые клювы.

      Впереди манил небольшой лесок. На опушке остановился, присел