Робби. Хельга Петерсон

транспорта.

      Колёса рассекли лужу, разбросали брызги. Несколько человек у края тротуара отскочили назад. Девушка потянулась к дверной ручке,

      – Ну, пока, – проговорил Роберт, развернувшись всем корпусом и ухмыльнувшись.

      Она вдруг замерла и обернулась. В светло-карих глазах застыл вопрос.

      – Сколько я должна? – пробормотала девчонка, сдув с лица пепельно-розовую прядь.

      Роб вздёрнул одну бровь.

      – Забудь, Ягодка. Я просто добрый.

      – Это неправильно.

      – Быть добрым?

      – Бесплатно работать таксистом.

      – Топай уже!

      Несколько секунд они беззвучно сражались взглядами, но вот девчонка тихо вздохнула, прижала к груди рюкзак и всё-таки дёрнула за ручку.

      – Спасибо, – бросила она, ступив на тротуар и захлопывая дверь.

      – Ага, – пробормотал Роберт, махнув ей двумя пальцами.

      Он переключил передачу и резко тронулся с места. Взглянув в зеркало, Роберт увидел, как розовые волосы спрятались под капюшоном, а их обладательница убрала руки в глубокие карманы и быстро свернула в переулок.

      ***

      В доме царила суматоха. На втором этаже играла быстрая музыка, звучали девичий писк, смех и целая гамма голосов. Из кухни тянуло запахом черничного пирога, маминого фирменного. Элизабет сбросила с плеч рюкзак, приставила его к стене и расстегнула мокрую парку. Не хотелось выдавать своё присутствие, но её и так заждались. Наверное. Неважно.

      – Мам? – окликнула Лиззи, вытягивая руки из рукавов.

      Джемпер отсырел несильно, но желание стянуть с себя прилипшую к коже тряпку кололо пальцы. Топот возвестил, что мама бросила дела и летит навстречу.

      – Ну наконец-то! – воскликнула она, появляясь в коридоре.

      Сара Хэйл выглядела уставшей. Еще бы. Детский день рождения – это серьезное испытание. Она ведь просила Лиззи приехать пораньше. Чтобы помочь. И Лиззи честно пыталась, но обстоятельства оказались сильнее.

      – У автобуса лопнуло колесо, – сразу сообщила Элизабет, вешая куртку на крючок и сгибаясь, чтобы расстегнуть грязные ботинки.

      – Боже! – мама прижала ладошку ко рту. – Какой кошмар! Все живы? И как ты доехала? Лиззи! Что с твоими волосами? Разве тебе можно краситься в розовый?

      Интересно, что её беспокоит больше: авария или волосы? Лиз поставила бы на волосы. Взгляд мамы метнулся вниз, туда, где Элизабет пыталась стащить с ноги обувь. Ботинок отлетел вместе с мокрым носком.

      – А что за ботинки? – не промолчала Сара. – Лиззи, это несерьезно. Тебе повезло найти работу в хорошей компании, а ты покупаешь ужасные вещи. У меня где-то были симпатичные сапожки, я тебе отдам. Всё равно не ношу.

      Второй ботинок тоже улетел с носком. Оставшись босиком, Лиз поднялась на ноги и обняла мать, не давая ей продолжить речь.

      – Мам, всё нормально, – пробормотала она. – Для работы у меня есть другая обувь.

      Не говорить же ей, что работы нет. То есть она есть, но не по той специальности, на которую родители выбросили тысячи