Невернесс. Дэвид Зинделл

розовых световых сфер, я начал первый маршрут из серии, долженствующей привести меня к порогу Эты Киля и Тверди.

      Я шел по старейшему пути человеческого роения и выходил из мультиплекса у звезд, чьи планеты были густо населены людьми (и существами, стоящими чуть ниже или чуть выше человека). Старые планеты наподобие Скалы Ролло, Ваканды и Веспера я старался миновать как можно быстрее. А также Нварт и Охру, Фарфаду и Фостору, где, как говорили, люди давно научились совмещать свои индивидуальности с компьютерами. (Говорили также, что фосторские женщины, возмущенные противоестественным внедрением человеческого разума в машины, погрузились на тяжелые корабли и нашли себе новую планету, которую назвали Лешуа. Там они основали старейший из матриархатов. Историк Бургос Харша, однако, объясняет его происхождение по-другому. Он полагает, что Лешуа колонизировали девицы брачного возраста с взбунтовавшегося лайнера, который вез их в солнечные купола Небесных Врат. Кто знает, как все было на самом деле?)

      Долгое время спустя я оказался в той части туннелей, которую почти не затронули ни вторая, ни третья волна Роения. Здешние планеты – Фрипорт, Новая Земля и Каарта в том числе – были заселены задолго до того, как человек начал формировать для себя законы цивилизации. Здесь люди, манипулируя со своей ДНК, придавали своим телам самые жуткие формы, чтобы приспособиться к новым условиям обитания, – так сверлящий червь приспосабливается к дыре, которую прогрызает в живом черепе.

      За желтой звездой Даррейн Люс началась область, для которой проторенных маршрутов не существовало. Моей задачей, как пилота, было проложить новые маршруты, установить изоморфизмы и доказать мои теоремы – или умереть. Кадетом я уже прокладывал новые пути близ нашего маленького солнца, но не в таком количестве и не так далеко от дома.

      Поначалу все шло легко. С помощью дзадзена, особого рода медитации, я освободил свой ум от всего, кроме математики, открыв себя изгибам и внезапным деформациям мультиплекса. Вокруг меня складывались и разворачивались пространства самых разных метрик. Я испугался, оказавшись в псевдотороиде, но с помощью одной теоремки сумел разобраться в его извилистых каналах, грозивших меня поглотить. «Верующий в науку математик должен использовать свою волю, чтобы проникнуть в суть образа», – говорят канторы. Моя воля поначалу была сильна и крепла все больше с каждым удачным маршрутом. Но в шестидесяти восьми звездах от Даррейн Люс я угодил в то, что с первого взгляда счел довольно простым сгущением. Тогда меня прямо распирало от гордости!

      Это оказалось нечто совсем другое. Точки входа здесь действительно сидели густо, как вши на голове хариджана, но я никак не мог найти соответствующих им точек выхода в лежащей передо мной туманности – в туманности, именуемой Твердью. Я не понимал, почему это так. Невозможность проложить туда маршрут превышала всякую вероятность. Поскольку дальше идти было нельзя, я вышел в реальное пространство над окруженной кольцами планетой. Чувствуя себя одиноким и потерянным, я назвал ближайшую к сгущению слабую желтую звезду Пердидо Люс