Лекции о Лейбнице. 1980, 1986/87. Жиль Делёз

в гармонии.

      В таком случае, каков статус бессознательной психической жизни? Лейбницу приходилось встречаться с мыслью Локка, а Локк написал книгу «Опыт о человеческом понимании». Лейбниц чрезвычайно интересовался мыслью Локка, особенно когда он обнаружил, что Локк во всем ошибается. Лейбниц написал большую книгу, которую, отчасти в шутку, назвал «Новые опыты о человеческом разумении», где – глава за главой – он демонстрировал, что Локк – идиот. Лейбниц был неправ, но это была великолепная критика. И к тому же он не опубликовал эту книгу. Это была очень честная моральная реакция с его стороны, потому что к тому времени Локк уже умер. Вся его толстая книга была завершена, и он отложил ее в сторону и отправил друзьям. Я рассказываю все это потому, что Локк – на лучших своих страницах – придумал концепт, который я назову английским словом «uneasiness». Это, грубо говоря, неловкость, неловкое состояние. И Локк пытается объяснить, что это и есть великий принцип психической жизни. Вы видите, что это очень интересно, так как это выходит за рамки банальных поисков удовольствия или счастья. Локк, в общем и целом, говорит, что мы, вполне возможно, ищем свое удовольствие, ищем свое счастье; может быть, это и возможно, но это не так; существует своего рода беспокойство живого. Беспокойство – это и не страх, и не тоска. Лейбниц создает психологическое понятие беспокойства. Нашу «жажду» не утоляет ни удовольствие, ни счастье, ни страх; прежде всего, мы беспокойны. Нам не сидится на месте. И Лейбниц, на одной из прекрасных страниц, пишет, что мы всегда можем попробовать перевести это понятие, но, в конечном счете, перевести его очень трудно; это слово хорошо работает по-английски, и англичанин сразу же видит, что оно значит. Мы бы сказали: оно характеризует кого-то нервного. Вы видите, как он заимствует у Локка понятие и как собирается преобразовать его: это беспокойство живого – что это такое? Это отнюдь не несчастье живого. Дело в том, что, даже когда живой организм неподвижен, когда у него есть вполне кадрированное осознанное восприятие, – нечто кишит: малые восприятия и малые аппетиции, инвестируя в текучие малые восприятия, текучие восприятия и аппетиты, непрестанно шевелятся – вот что это такое. И тогда если существует Бог (а Лейбниц убежден, что Бог существует), то эта uneasiness является несчастьем в столь малой степени, что она образует единое целое с тенденцией развивать максимальное восприятие, и развитие максимального восприятия определит своего рода психическую непрерывность. Мы вновь обнаруживаем тему непрерывности, то есть неопределенно долгого прогресса сознания.

      В чем же несчастье? Дело в том, что всегда могут происходить неудачные столкновения. Это как в случае с камнем, который вот-вот упадет: к примеру, он стремится упасть, пролетев, скажем, по прямому пути, – и потом он может столкнуться со скалой, которая измельчит его в порошок или раздробит его. Поистине это случай, связанный с законом наибольшей склонности. Тем не менее закон наибольшей склонности ведет к лучшему.