Учебка-2, или Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся!. Алексей Ефремов

Нам же, сержантам, демонстрировал фокусы по усыплению. Брал тонкий поясной ремешок и, набросив на шею, пережимал в нужном месте сонную артерию, после чего подопытный отключался. В общем-то, ничего особенного, классическое кровяное удушение из дзюдо. На себе я, правда, до этого не испытывал, а здесь попробовал. Все произошло быстро, но от ремня осталось неприятное послевкусие…

      Впоследствии он усовершенствовал этот способ. Большой, пройдя эксперимент, предложил и мне испытать новые ощущения. Я встал у стенки, Кремнев подошел, пронзил своим дурным взглядом и, чуть касаясь моей шеи двумя пальцами, невесомо нащупал искомую точку. Лишенный кровотока разум покинул меня, и Большой с Горелым еле успели подхватить мгновенно обмякшее тело. Я даже не понял, когда отключился. Возвращение в сознание было связано с тошнотворно-неприятными ощущениями, и больше я судьбу не испытывал. А когда Кремнев немного заигрывался, Горелый для профилактики пробивал ему фанеру, возвращая колдуна в положенную ему по статусу реальность.

      В моем взводе собрался мощный интернационал: грузины, татары, узбеки, азербайджанцы, немцы, хохлы, белорусы, русские… Выделяется небольшая группа во главе с Казачковым. Веселый парень, шутит умело, но порой опасно для себя и часто этого не осознает. Службу тащит исправно, и с этой стороны к нему претензий нет, поэтому не хочется гасить его жестко. Хороший пацан, жалко на взлете обламывать. Пытаюсь гуманными методами донести до него, что базар надо фильтровать, а то не ровен час… Вроде начинает понимать, значит не безнадежен.

      Но самый примечательный экземпляр – это Саня Аскерко. После присяги он сразу попал в гарнизонный караул, выводным. И как часто бывает с начинающими выводными, из караула не вернулся, присоединившись к славной когорте «губарей». А там в чем-то провинился еще раз, в результате чего проторчал на губе почти две недели. В строю передо мной предстал исхудавший и наголо обритый, в то время как у его товарищей отрос приличный ворс. Саша относился к категории оптимистично-неунывающих индивидуумов. Он даже оказался моим земляком по рождению, из-под Оренбурга. Боксер-перворазрядник, легковес, после восьмого класса рванул на Дальний Восток, в мореходку, и, окончив ее, до армии успел поработать на гражданском флоте. Призывали его из Владика, и вечерами он травил нам о вольной флотской жизни, больших деньгах, бабах и бесконечных драках в кабаках Находки и Владивостока. Он классно танцевал, и как только из телевизора или радио раздавалась хорошая музыка, ноги и руки его начинали непроизвольно двигаться. Мне он в эти моменты напоминал Труффальдино из Бергамо в исполнении молодого Кости Райкина. Первое время он частенько получал за это по шее, дабы утихомирить неуместную бурость, а впоследствии мы уже сами просили Сашу что-нибудь исполнить, откровенно завидуя его способности к импровизации. Как бывший боксер он был отлично скоординирован и прекрасно двигался.

      После отбоя «дедушки» зовут нас к себе. Они прочухали, что мы с Горелым неплохо лабаем