Хи-хи–химеры. Феофан Афиногенов

иной предел его имати.

      Хотел постигнуть Ярослав

      Секрет заветный парашюта,

      Но умер, так и не узнав,

      Как с парашютом прыгать круто.

      И Мономах, и Калита,

      И Грозный царь всю жизнь мечтали

      Подняться в небо, полетать

      И оглядеть родные дали.

      Екатерина, что уж тут,

      Бывало, по ночам с Орловым

      Так спорила про парашют,

      Что слышно было подо Льговом.

      И трудовой народ не спал,

      И супил брови Ломоносов,

      Ермак казаков поднимал

      И бомбу делал Каракозов.

      И спрашивал у деда внук,

      Смотря на небеса надуто:

      – Наступит счастье, если вдруг

      Поймем загадку парашюта?

      А дед с волненьем отвечал:

      – Живая сила есть в народе!

      Но тут он что-то заплутал…

      Иди другим путем, Володя!

      И он пошел. И поднялся,

      Как цеппелин, над всей землею

      Тот парашют и занялся

      Рассветной алою зарею.

      Под ним печатал шаг Шопен,

      Орнела Мутти и Моранди,

      Камоэнс, Борхес, Демулен,

      Рабиндранат Тагор и Ганди.

      Он был широк, как зодиак,

      Он теплым был, как радиатор,

      Функционален, как гамак,

      И всеохватен, как экватор.

      Возьмемся ж за руки, друзья,

      Чтоб не пропасть поодиночке!

      Мы с вами все одна семья

      И родились в одной сорочке!

      Пусть каждый сложит свой лоскут,

      Пусть вырастет огромный купол!

      Нас ветры в дали понесут,

      Какие и Эйнштейн не щупал!

      Пусть гордо реет парашют,

      Как буревестник над волнами,

      Пускай вокруг гремит салют,

      И флаги плещут над полками!

      Ну, что? Возник энтузиазм?

      Все поняли, как это круто?

      Так, может, прыгнуть сверху нам

      И вообще без парашюта?

      (на этом запись обрывается)

      Стыд

      Как мерзко чувствовать, что медленно стареешь,

      Что делаешься циником, брюзгой,

      От умных разговоров сразу же тупеешь

      И ценишь все сильней порядок и покой.

      Как гнусно принимать от девушек авансы

      И делать вид, что держишь их всерьез,

      И слушать фортепьянные романсы,

      Что те поют интеллигентно, в нос.

      Как пакостно хотеть, чтоб твой коллега,

      Пришедший почитать свои стихи,

      Уж лучше бы о них вовек не ведал

      И спал бы мирно в поле у сохи.

      Как гадко, дочери читая о Салтане,

      Подозревать, к великому стыду,

      Что этот царь был бабником и дрянью

      И пил запоем триста дней в году.

      Сожаление

      У святого духа

      Нет ни глаз, ни уха —

      Он ведь, как известно,

      Бестелесен,