Медведь. Сергей Фокин

он нашел не без труда: все-таки от такого количества могил глаза разбегались. Шел, читал надписи под фотографиями – и будто к чужим судьбам прикасался. Непростым, иногда трагичным: не доживших до старости здесь лежало великое множество.

      А когда все-таки наткнулся на нужную могилу, защемило сердце. Материнской фотографии не было – стоял лишь деревянный крест, а на нем табличка с выцветшей надписью. Денег на памятник у Елены уже не хватило.

      Похоже, что и сбережения матери тоже пропали, хотя при жизни с отцом они всегда копили на «черный день». Эти слова придумала память людей, переживших войну. У современного общества, похоже, совсем другие понятия.

      Виктор сел на полусгнившую скамеечку и осмотрел вторую могилу. Там покоилась сестра матери, тетка Лида. Он плохо помнил ее, она умерла еще в восьмидесятых, отравившись на производстве. Однажды ночью случился аварийный выброс хлора, и вся дежурившая смена в течение нескольких недель переселилась на кладбище. Двоюродные брат с сестрой, дети тети Лиды, к тому времени уже учились в Пензе, и связь с ними оборвалась.

      Он пытался представить себе мать, какой та была в момент смерти, но получилось плохо. Во сне она являлась еще здоровой, с платочком на голове – такой, какой он ее запомнил перед отъездом в Сибирь.

      Мысленно повинившись, что вел себя как законченный эгоист и бросил родных без поддержки, Виктор только сейчас стал понимать, как глупо провел последние годы. Он искренне считал, что его судьба – самая горшая, забыв, что болячки матери оттого лишь больше кровоточили. Она не писала писем – чтобы не тревожить его и помочь забыть полученную боль. А он принимал все как должное, и не мог даже предположить, что был не единственным в этом мире, кому следует сочувствовать.

      Опустившись на колени, Виктор принялся выдергивать из земли траву. Это первое, что пришло ему в голову. Потом подобрал и выбросил за ограду мелкие березовые палочки и несколько сосновых шишек. Впрочем, матери сейчас такая забота едва ли чем помогла. Поняв это, он перекрестился, снова попросив прощения, и направился к машине.

      У ворот кладбища продавались мраморные кресты и памятники, но, чтобы заказать их, нужна была фотография. Пришлось ехать в сестре. Оплатив изготовление и установку, он почувствовал, что вся его суета запоздала, но не знал больше, как заглушить вдруг навалившуюся на сердце тяжесть.

      Могилу отца Виктор просто не нашел, пробродив среди оград почти целый час.

      Выруливая на городскую улицу, он вдруг вспомнил о девочке с гитарой. Если поехать в Нижний Новгород, это могло бы отвлечь его от раздумий. Человеческий ум при всей его полезности иногда становится источником невыносимых страданий. И тогда единственно средство спасения – выбросить из головы все, даже воспоминания.

      Поэтому вместо того, чтобы возвращаться на родительскую квартиру, Виктор повернул в другую сторону – к Северным воротам, к выезду из города.

      Нижний встретил его рекламными щитами на каждом столбе, новым метромостом