Время вышло. Современная русская антиутопия. Вадим Панов

на два колеса и люльку отрывало от дороги, он хохотал. Он кричал о том, что всё катится к чёрту, весь мир, нормальных свечей не найти, что этанол дорожает, что с вокзальной площади утром убрали семнадцать мертвецов, и эти семнадцать – единственные счастливые люди в этом сраном городе и в этом сраном мире, что ещё только декабрь и шансов переждать эту зиму мало, так мало.

      Арсений пытался закутаться в пальто. Лицо болело, но Арсению было хорошо.

      Флоэма.

      Флоэма, думал Арсений, ощущая глазами набегающий холод. Флоэма.

      Александр Снегирёв

      Человек будущего

      Я уже в том возрасте, когда у друзей всё сложилось. Жёны, дети, квадратные метры жилплощади.

      Среди моих знакомых есть один особенно целеустремлённый, всё у него безупречно, как в каталоге: жена увлечена дизайном и уходом за собой, старшая дочь учится в Америке, двухлетний сын осваивает айпад, модная собака корги грызёт игрушку, квартира радует планировкой, отделкой и панорамным видом.

      Любимое место моего приятеля – застеклённый балкон.

      Уже не квартира, ещё не улица. Промежуточное пространство истины, чистилище между мирами.

      С балкона он обозревает покорённый город, словно император. На балконе он позволяет себе слабости: сигаретку, а иногда и рюмочку. Жизнь его была бы безупречна, если бы не одна деталь.

      Мама.

      Нет, не её мама, его мама.

      Пожилую иногороднюю даму перевезли в столицу, поближе к сыну и платной медицине. Тем более места в квартире всем хватает, можно даже не видеться друг с другом. Простор.

      Только не для мамы.

      Маме стало тесно, и она осуществила экспансию сразу по трём направлениям: курение, алкоголь и…

      Сначала о первых двух.

      Обжившись, мама очень скоро стала подстерегать своего сына на балконе, лишая его возможности уединяться с упомянутыми сигареткой и рюмочкой. Мама принялась отыскивать тайники и нычки, стала предъявлять пепельницы, тяжко вздыхать, укоризненно смотреть, вспоминать деда Серёжу-алкоголика и выкладывать на видное место статьи о летальном исходе с рекламой реабилитационных центров.

      Очень скоро вместо одной сигареты в день мой приятель перешёл на две, а воскресная рюмочка сделалась и субботней, и пятничной. Предаваться любимым удовольствиям вне балкона приятель не желал, противостояние нарастало.

      Тут и возник третий, последний пункт списка материнских экспансий – компост.

      Уроженка райцентра, расположенного среди полей, рек и заброшенных предприятий, она просто не могла жить без компоста. На балконе, да, именно там, было установлено ведро с крышкой. В ведро мама принялась складывать объедки, шкурки и скорлупу.

      Ведро начало пованивать. То и дело его разоряла упомянутая корги, растаскивая гниль по полам из кавказского дуба.

      Компост рос, как здоровый малыш, и скоро потребовал утилизации. Мама легко нашла выход – устроила рассаду. Ладно бы цветы, нет, петрушка, помидоры, лук.

      Урожай не заставил