Приключения Сони в картинной галерее. Ксения Андреевна Кабочкина

казавшуюся живой и тёплой в мёртвом пространстве зала. Девочке непреодолимо захотелось подойти к этой нарисованной художником жизни, она сделала шаг, другой. С каждым шагом притяжение к картине становилось всё сильнее и сильнее. Соня почувствовала неладное и начала сопротивляться. Куда там?… Ноги поехали по кафелю, будто картина была магнитом, а она, Соня, железным гвоздиком.

      – Помогите! – закричала Соня, но никто не отозвался, что при данных обстоятельствах было естественно.

      Картина быстро приближалась, сейчас Соня стукнется о её застеклённую поверхность! Девочка инстинктивно протянула вперёд руки, но они… прошли сквозь стекло. Ноги зацепились за нижнюю часть рамы, и Соня ухнула в темноту…

      ***

      В голове – туман, в глазах – муть. Соня, только-только пришедшая в себя, пыталась сфокусировать зрение, чтобы понять, где находится. В какой-то момент ей почудилось, что над ней кто-то стоит, внимательно её разглядывая. Девочка моргнула, видение исчезло.

      Зрение, наконец, сфокусировалось. Соня увидела высоко над собой тёмный потолок, с которого свисала огромная люстра в виде букета огромных лилий. Люстра не горела, но было не темно, просто сумрачно. Соня попыталась теперь сфокусировать память: чтобы понять, где она оказалась, нужно вспомнить, что произошло. У неё получилось. Точно! Её же затянуло в картину! Но это значит…

      Соня резко вскочила. Глаза уже привыкли к темноте, и девочка, оглядевшись, поняла, что она всё ещё в музее Звездочеева. В том самом зале, в котором по-прежнему стояли застывшие фигуры одноклассников, Марьи Ивановны, других незнакомых Соне людей. Ирина Сергеевна всё так же безмолвствовала с открытым ртом, не договорив фразу о дневнике художника. Вот только что-то с ними было не так. Соня пригляделась и поняла: вокруг стояли не сами люди, а… словно – их тени!

      «Да что же это?» – мысленно воскликнула Соня. Взгляд её упал на ту самую, поразившую её огромную картину. Она тоже изменилась. Теперь на холсте не было ничего. Лишь чёрная пустота зияла внутри золотой рамы. Притяжения не было тоже.

      Соня решительно шагнула к картине, протянула руку. Чернота оказалась на ощупь неприятно склизкой и податливой. Она, как живая, тут же начала обволакивать Сонину руку. Девочка, испугавшись, резко подалась назад, слизь чмокнула, выпуская добычу, и ушла обратно в черноту.

      «Туда не стоит лезть», – подумала девочка с содроганием.

      Оглядела зал и… растерялась. Она до сих пор не понимала, что происходит. Что случилось? Почему здесь темно? И, самое главное, почему все посетители музея застыли и выглядят, как тени? Она попыталась достучаться до Марьи Ивановны, Ирины Сергеевны, одноклассников… Всё тщетно. Люди словно стали частью музея. И лишь она, Соня, была здесь единственным живым человеком.

      Вдруг где-то в соседнем зале, куда её группа ещё не успела дойти, послышался грохот. Словно кто-то спрыгнул с высоты на кафель. Звук неестественно громко отозвался в «пустом» помещении. Соня вздрогнула, но обрадовалась: «Здесь кто-то есть!»