Пробуждение под редакцией Елены Гиршфельд. Даниэль Зеа Рэй

что? – обомлела Кайлин.

      – Психикой, – повторил Ено. – Клаустрофобия – довольно серьезная проблема. Поскольку ты достаточно спокойно вела себя в этом помещении с приоткрытой дверью, я предположил, что твое состояние вполне компенсировано.

      – Все было бы хорошо, если бы кто-то не закрыл эту дверь, – настаивала Кайлин.

      – Этим кем-то был я, – отозвался Гийон.

      – Ты? – из глаз Кайлин посыпались искры.

      – Ну, откуда мне было знать, что ты оставила ее приоткрытой специально?! – пытался оправдаться Гийон.

      – Так ты закрыл и заблокировал ее?! – голос Кайлин дрожал.

      – Нет, только закрыл.

      – Сбой в программе произошел из-за попытки неправильного ввода данных, – перебил их Рихтор.

      Кайлин разогнулась в полный рост и с ненавистью посмотрела на них всех. Сианна ехидно улыбалась, Маркус потирал ушибленный лоб, Рихтор смотрел в сторону, Гийон о чем-то размышлял, а Ено, продолжая держать стаканчик с кофе в руках, опять склонил железную голову на бок.

      – Вам всем наплевать, – тихо, без эмоций, прошептала она. – Всем наплевать…

      – А чего ты хотела? – спросил ее Рихтор. – Чтобы мы все дружно пожалели тебя, бедняжку?

      Кайлин выпрямилась на месте и сжала пальцы в кулаки. Гийон посмотрел в ее глаза и увидел ту же женщину, что стояла перед ним в пустыне вчера. Она была красива. Она была независима и недвижима, словно гора. В этой женщине была сила, внутренняя гордость, которая заставляла ее тело натягиваться, словно струну. В этих темно-синих глазах не было обреченности и беспомощности, только желание бороться, до конца, до последнего вздоха. Кем же была она в прошлой жизни? Что же заставило ее спрятаться под этой толстой скорлупой из убогости и безликости? И кто же она все-таки такая на самом деле?

      – Таким как я не нужна ваша жалость, – едва ли не насмехаясь, произнесла Кайлин. – Между жалостью и участием ширится пропасть, которую вы, по всей видимости, не способны узреть.

      Все замолчали, в замешательстве всматриваясь в стоящую перед ними хрупкую фигурку. Ее слова поняли лишь двое человек. Оба, каждый в свое время, испытали все это на себе. Взгляды, шепот за спиной и всеобщую жалость к собственному горю. Это бесило, выводило из себя, и хотелось объяснить, что ничего не кончено, что жизнь их продолжается, и они обязательно справятся с этим. Но новые скользящие взгляды словно говорили о другом: «нет-нет, все ужасно, ужасно». И тоска вновь наполняла сердце, напоминая о том, что очень трудно забыть.

      – Пора идти на обед, – разрушил всеобщее молчание Гийон. – Приведи себя в порядок, – обратился он к Кайлин, – и зайди в мой кабинет.

      Все нехотя зашевелились и побрели в сторону выхода.

      Как только последняя фигура скрылась где-то в холле, Кайлин, словно исчерпав последние силы, рухнула на пол. Откинув голову, она распустила тугой жгут, сжимавший ее спутавшиеся волосы, и густые волнистые пряди, закручиваясь в причудливые локоны, рассыпались по плечам. Кончиками пальцев она начала массировать виски и закрыла глаза.

      – С тобой все в порядке? – послышался низкий спокойный