Четыре серых цыпленка Мистера А. Генри Ким

куда-то пропала. Всё, что Рим хотел сказать, моментально исчезло из головы, будто он, зверски голодный, внезапно обнаружил, что еда в тарелке закончилась. «Скажи что угодно, – подсказывал разум, – что угодно, только не говори о зубах!»

      – Ну? – недовольные полные женщины всегда выглядят угрожающе.

      «Не ешь больше тот йогурт – у тебя от него зубы жёлтые». Нет-нет-нет-нет. «Ты не думала поставить скобки?» Нет-нет-нет-нет.

      – До скольки ты сегодня работаешь? – выдавил он, закрыв глаза.

      Получилось. Она скривилась и окончательно потеряла к собеседнику интерес.

      – Мы с тобой сегодня в одно время заканчиваем, если что, – фыркнула она, продолжив перекладывать рыбу. – Но мне не до тебя.

      – Я собирался уйти раньше. Что? Грубовато.

      Она повернулась к Риму так резко, что тот поднёс руки к лицу, ожидая получить замороженной рыбой. Она устало прикрыла глаза.

      – Отвали, ладно? Мне сейчас вообще не до этого. У меня есть проблемы, которые решить могу только я. У меня есть родители, которые нуждаются в моей поддержке. Мои родители небогаты. Вкусно мы кушаем только по праздникам и когда отцу приходят выплаты по инвалидности. У тебя-то с этим проблем нет, – кивнула на мою руку она.

      Рим убрал ладонь в карман кофты под фиолетовой жилеткой.

      – Он потерял селезёнку, чистую кожу и часть стопы на производстве. Уже четыре года сидит, пытается чем-то заработать. Вяжет чехлы для чайников. Никто так красиво десятью пальцами не свяжет, как он семью.

      Рим чуть улыбнулся.

      – Только они не нужны никому и почти не продаются.

      Рим вновь свёл губы в плотную точку. Следовало разрядить обстановку.

      – Мне нужны такие.

      – Что? Ты о чём?

      – Чехлы на чайники. Я бы мог купить один-другой. Мне нравятся вязаные вещи.

      – Какой же ты придурок! Отойди от меня, – оттолкнула она его от себя. – Сделай лучше те полки, пока никто не увидел, что ты ничем не занят. Если меня из-за тебя не возьмут – я тебе врежу.

      Вот такой её Рим и запомнил: с поднятой губой и бровью, с омерзением смотревшую на него. Не нежный розовый язык, не вихляния бёдрами, когда смотрел ей вслед, а мерзкое отторгающее лицо. Многие находят красоту даже в женских слезах.

      – Я не собираюсь занимать твоё место, если ты об этом, – успокоил, судя по лицу девушки, Рим. – Ты мне понравилась, вот я и пришёл.

      Он даже не думал отходить. Но девушка не хотела ни слышать слова, ни интерпретировать действия.

      – Тебе разве не нужна работа? – нехотя удивилась девушка, поднимая на Рима глаза.

      – У меня есть работа. Даже несколько. Сдаю кровь, семя, макулатуру. Хожу на бесплатные мероприятия, подкормку бездомных. Плюс пособия по безработице, как ты заметила, – Рим волновался, стараясь выпалить всё прежде, чем язык застрянет в горле. – Может быть, сейчас в эксперименте одном поучаствую. Ну, что скажешь?

      Она складывала новоприбывшие пачки с замороженной камбалой на дно холодильника и более старую продукцию