Подержи моё пиво. Лори Лютер

что вспоминал о них после относительно удачных концертов и дождей, когда толпа людей, тусующихся у клуба перед концертом, заносила коричневую жижу на танцпол, да и сама же в неё и падала во время сёркл-пита, моша и других панковских телодвижений. Хотя, казалось, панки не особенно расстраивались из-за этого, даже наоборот. Если концерт был хороший – выходили из клуба побитые, с кровавыми носами, рассечёнными коленками и бровями, грязные, но жутко довольные. Разве что девчонки иногда поднывали, но как можно было их за это винить? Свет искренне считал, что девчонки созданы, чтобы ныть. Возможно, благодаря этому их парни оказывались целее одиноких, тех, кого никто не останавливал своим нытьем, пока они совершали безрассудные и опасные для здоровья и жизни поступки. В то же время, девчачье нытьё быстро тормозило любые знакомства самого Света, время от времени происходившие в стенах «Мухи». Он не любил, когда ему что-то запрещали или капризничали, а девушки начинали это делать, едва он подпускал их поближе. Но тут же у него срабатывал какой-то защитный механизм, и они в мгновение ока исчезали из клуба и жизни Света навсегда. Ни разу за всю свою жизнь он не испытал глубокой привязанности к представительницам противоположного пола, разве что печалился о том, что их красота (порой просто невероятная) достанется кому-то другому.

      Свет наконец собрался и дошёл до клуба пешком. Серебристый «лексус» давно пришлось продать, а оставшийся недорогой «форд», в основном, стоял в гараже, чтобы Свет лишний раз не вспоминал о своём ухудшившемся благосостоянии. Родители перестали спонсировать сына после того, как ему исполнилось тридцать, да и клуб находился в нескольких минутах ходьбы от дома, а больше никуда Свет не ходил – в маленьком городке не было достойных развлечений, а ездить в Петербург или в Москву надоело – всё равно ничего нового там не происходило. В конце концов перемещение между квартирой и клубом стало его единственной физической активностью. Очень и очень редко он, впрочем, мог уехать в Питер потусоваться со старыми знакомыми в баре, но всё реже хотел это делать. То ли знакомые с возрастом становились скучнее, то ли лень стала ощутимей, но ехать в большой город, чтобы посидеть за кружкой пива, стало Свету неинтересно.

      Добравшись до «Мухи», он глянул на вывеску, поморщился и вздохнул. Пыльная. Но если включить её, красные лампы пробьют этот слой пыли и вечером можно будет разглядеть название клуба, так что почистить можно было и в другой раз. Свет поднял ролеты, открыл дверь ключом, зажёг свет в зале и стал, как обычно, любоваться своим детищем.

      Длинная черная барная стойка справа от входа, предполагающая двух барменов (но в смене всегда был только один), десять кранов на баре (но пиво было только в трех), пара таких же чёрных диванов из кожезаменителя в дальнем углу, недалеко от небольшого закутка со звукорежиссёрским пультом. Стробоскопические лампы над сценой и танцполом, несколько высоких барных стульев,