На Юго-Западном фронте и другие горизонты событий (сборник). Владимир Коркин (Миронюк)

империи. Наобещали люду, бог знает чего, а думают, наверняка, об одном – во что бы то ни стало удержаться у власти. В этом цель прежде неприметной партии. У нас же выпало из рук прежнее знамя – царь отрёкся от престола, значит, нет и объединяющего воинство центра. Присяга, увы, в прошлом: нет у государства царя, церкви начинают рушить, страна может расколоться на куски, как разбитый огромный глиняный горшок. История может повернуться вспять. На грани коллапса почти вся российская промышленность, село дышит на ладан, как живёт теперь народ, можете определить по населению этого города, которое в основе своей влачит полунищенское существование.

      – Друг, – обратился к нему Редутов, – слишком велик твой пессимизм. Не будем терять надежды на возрождение России. Пока живо на нашей родине воинство, пекущееся о благе страны, вообще истинные её патриоты, до той поры нельзя не верить в нашу победу.

      После вечер прошёл в приятном общении с товарищами по оружию, тоже навестившими ресторан. Музыка настроила военных на мажорный лад. Хотя дамы оказались все заняты, тем не менее, никто из них не отказывал фронтовикам в туре вальса, в танцах. Исполнители песен, мужчины и женщины, владели вокалом, вызывая бурю аплодисментов. Счастливые расходились по своим квартирам офицеры дивизии.

      Ветер перемен

      Ветер перемен в стране набирал шквальную силу. Солдатской массе всё равно, насколько талантлив был генерал Брусилов и его воинское окружение. Они помнили, как их унижали с 15-го года, когда в армии ввели наказание розгами, как кое-кто из офицеров бил им морды. Солдаты не радели за старый режим, они хотели одного – мира, а ещё и земли. Буквально в считанные месяцы дисциплинарная власть офицерского состава оказалась ничтожной. Вот потому дивизия срочно передислоцировалась в соседнюю губернию, где власть большевиков пока что была формальной. Где лозунг «Штыки в землю!» не стал столь угрожающим. Здесь офицеры до мозга костей мечтали о возможности укрепить боеспособность войск, создать армию, способную разгромить большевизм. В некой как бы дымке уже прорисовывался образ грядущей Гражданской войны. На фронт, где творилось что-то невообразимое, Александру Миланюку не хотелось нисколечки. Ради чего туда рваться? Царь бросил страну и армию, Россию трясёт, будто она живёт на вулкане. Он как-то стал спокойнее, или, скорее всего, безучастнее относиться к тому, что творилось в армии и в городе. Конечно, как штабист, хотя и в малом звании, он представлял себе, как сейчас в середине восемнадцатого года формировались армии и бригады, как обстояли дела на юге у Деникина, на российском флоте, как здесь, почти в географическом центре державы шевелился КОМУЧ, как непрочно положение Директории, какую огромную надежду возлагало офицерство на Омск, на Колчака. Всё чаще он слышал о превосходном военном таланте Каппеля, который прошел через горнило фронта мировой войны. Но особо прислушивался к разговорам и сообщениям о чехословацких и венгерских дивизиях, занимающих активную позицию в борьбе с большевиками.

      Он