Любить как люди. Ольга Меньшикова

подошел к окну, затянулся, левую руку в карман. Уже, оказывается, темно… сколько вообще времени? Телефон где-то в гардеробной, наверное, остался, да и все равно в нем проку нет, она предупредила, что сигнал заблокирован. Сказала, как только захочешь позвонить, сразу включу… а он ни разу о нем и не вспомнил. И не только о нем.

      Что происходит вообще? Давай соображай по-честному, секс-символ недоделанный, чего ты сюда приперся и чего ты вообще хочешь? От жизни своей, от себя, от этой аферы… от этой девушки чудесной… Да, она чудесная, правда, чудесная. Такая настоящая, не флиртует, а могла бы, право имеет – за 50 отцовских лимонов-то…

      Ее зовут Фиби.

      Ну, Фиби, дальше что? Она тебя, между прочим, не соблазняет и ни на что такое не претендует. Это ты тут сопли распустил, кровью истекал, ах пожалейте бедного, поплачьте над ним, поцелуйте его.

      Да, она целовала меня, и мне это не было неприятно, это меня волновало, и даже сейчас…

      Он потрогал свои губы.

      Странный, все-таки, дом. Без людей любой уют бесполезен, не имеет смысла. Днем, когда тут была Фиби, этой пустоты не чувствовалось, она как-то все собой заполняла…

      Фиби.

      Ну, Фиби, еще сто раз повтори это «Фиби», что с того?

      «Пусть будет то, что будет» – так, кажется, она сказала.

      Она свободна, а я нет, в этом все дело, продолжал он свой внутренний монолог. Для меня свобода всегда идёт рядом с ответственностью. Ты не можешь дать слово, если не свободен. Не можешь позволить себе и себя любить, не имеешь права. Начинать ничего не можешь. Если ты хочешь, действительно хочешь и собираешься что-то с ней начать – бери ответственность за нее, этот нежный цветок в твоей власти, можно и растоптать ненароком. Потому что, видите ли, тебе так хочется…

      Фиби.

      …Почему так хочется повторять ее имя? Фи-би… Фи-би.

      Он резко затушил сигарету и пошел искать какой-нибудь темный угол, чтоб не на фотоэлементах. Нашел что-то наподобие спальни и, не раздеваясь, свалился на огромный диван, закрыл глаза. И, уже засыпая, стал вспоминать, как мягкие, мокрые, соленые губы судорожно целовали его лицо… кто-то звал его… почему-то голосом Ольги:

      – Даш… Да-аш…

      Он открыл глаза и увидел перед собой спокойное лицо Фиби. Она сидела на краю дивана и смотрела на него.

      – Даш, привет.

      – Давно сидишь?

      – Ну…

      – Как я сплю тебе тоже нравится смотреть? – он улыбнулся своей коронной «боковой» улыбочкой, положил руку поверх ее. Не отняла, но внимательно посмотрела на эту конструкцию.

      – Ты, как бы, просишь прощения за вчерашний цирк, да? – подсказала она реплику.

      – Мм… ну да… прости меня, я дурак.

      Ему вдруг нестерпимо захотелось пригнуть ее к себе, прижать, зарыться лицом в ее волосы…

      Ну, мало ли кому чего хочется, лежи и не рыпайся. И не вздумай… я сказал, не вздумай!..