Любить как люди. Ольга Меньшикова

началась. Вот она схватила со стола пистолет и приставила к своему виску…

      Он дернулся так же как в фильме, чтобы отнять оружие, защитить ее… Потом отстранился, сел на пол.

      – Ты лгал! Все было ложью! – Фиби воспроизводила голос Арины в точности до мельчайших интонаций. – Те слова, что ты говорил мне… те руки, что касались меня, когда ты был со мной… те глаза, тот голос… все было ложью?..

      Голос ее дрожал, по щекам текли слезы.

      – Не двигайся. – Она резко перевела пистолет на него.

      Дашков был поражен, она играла потрясающе. Попытался улыбнуться, поднял глаза, опустил и снова поднял.

      – Чему ты улыбаешься?.. Что веселит тебя в такой момент?

      Он уже плакал, но лицо его было светло.

      – Любовь… я не знал, что это такое. Но тебя я любил…

      Последняя улыбка, последний взгляд на любимую… Попытка подняться ей навстречу…

      Выстрел.

      Он упал навзничь и затих.

      Что это?! Как??

      Пистолет действительно выстрелил, даже дым пошел.

      Но этого же не может быть!!! о, боже…

      Она отшвырнула от себя пистолет, бросилась к Андрею. Он лежал, не двигаясь.

      – Даш! ты же… это же игра, да? ты просто шутишь, да?!

      Нет ответа. Она подползла к нему, схватила за руку, упавшую на грудь – из-под нее вытекла красная струйка и стала расплываться по серой майке; пятно становилось все больше, все шире…

      Фиби в каком-то смертельном ступоре смотрела на него. Потом жутко закричала, упала ему на грудь, стала тормошить, целовать его лоб, щеки, губы – бледные, как полотно, губы…

      Он не дышал.

      Ее слезы лились на него потоком, она уже рыдала в голос:

      – Да-а-аш!.. не-е-ет!.. не надо!.. я не смогу жить!..

      Вдруг она заметила торчащую из кармана его джинсов записку. Развернула. Буквы расплывались. С большим трудом она смогла сфокусировать взгляд и прочла: «Играть так играть. А здорово я тебя развел, скажи?!»

      – Что?.. так ты жив?..

      – А ты бы как хотела? – Андрей сел, поднял с пола свою пыльную кепку и стал отряхивать ее. – Только тебе, что ли, выигрывать? Я тоже, знаешь ли, не лаптем щи хлебаю… Фиби… Фиби, ты что… я же пошутил!.. прости, но я правда хотел пошутить!..

      Фиби в ярости выхватила у него кепку и стала ею лупить его, куда попало:

      – Ну что, получилось?? пошутил, да? пошутил?! я же чуть не умерла, я уже хотела застрелиться!.. А-а-а…

      И она заплакала, как ребенок, всхлипывая и растирая по лицу слезы и все остальное.

      Он обнял ее, прижал к себе, гладил по голове, по плечам, вытирал ей щеки своей "кровавой" майкой:

      – Ну что ты, что ты, маленькая, это же просто клубника, ну помнишь, как у Ильи из «Чемпиона»?.. ну прости, ну я же не знал, что ты его так любишь…

      Она вдруг отстранилась и взглянула на него с непониманием:

      – Кого ЕГО?! Дурак ты, что ли, кого его?!? Тебя я люблю, тебя люблю… тебя…

      Она вырвалась, поднялась и пошла к двери, все еще всхлипывая и приговаривая:

      – …как дура… люблю, как дура, одного тебя…

      – Фиби, постой…

      Но она вышла