Отпуск с осложнениями. Степанида Воск

всей красе, пристукнув пыльным мешком.

      От смущения за собственное поведение не знала куда прятать глаза.

      – Чудесная. Просто чудесная, – ответил в тон мужчина.

      – А вы собственно по какому поводу в наши края? – вспомнила об этикете офисного планктона.

      – Заказ сделать.

      – А сегодня никак не получится. Если только завтра, – голова отчаянно перекраивала график работы. Попа же не желала отпускать столь заманчивого клиента.– Но детали заказа мы можем обсудить уже сегодня за чашечкой кофе в соседнем кафе,– тут же предложила, боясь, что ангел исчезнет из моей жизни.

      – Почему не здесь? – логично спросил мужчина.

      – Здесь шефа убили, – произнесла трагическим тоном. Дальше мне объяснить не дали, потому как полицейские выбрали именно это время, чтобы заявиться по вызову.

      ***

      Четыре часа допроса выдержит не каждый. Я держалась на последнем издыхании. Голова вопила от нехватки углеводов. Мне, чтобы думать, нужно было съесть что-нибудь сладенькое. А в полицейском участке сладенького не давали. Вот совсем нисколечко. Эти ироды даже воды не предложили, говоря, мол, не положено. А сдохнуть в рассвете сил, значит, можно? Под конец допроса я вызверилась на молоденького лейтенанта, судя по всему только-только закончившего обучение премудростям следственного дела. Меня к нему перепоручили от толстого опера, а к тому я перешла от высокого мутного брюнета, который даже не представился.

      – Вы смерти моей хотите? Дайте хоть конфетку, – рявкнула в сердцах, ибо пятая точка от сидения на жестких стульях полицейского участка выла раненным волком. Ей было неудобно, твердо и она тоже хотела чего-нибудь сладенького. В кои-то веки две крайние части моего тела были солидарны в своих желаниях.

      – Не надо нам вашей смерти. Хватит и одного убийства. Конфетки у меня нет, я сладкое не люблю, зубы портятся, – ответил следователь и тут же без перехода спросил. – А вы точно не убивали Айзека Ли?

      – Да на пса мне его убивать? – в пятый раз ответила лейтенанту со смешной фамилией Кобылко.

      – Может быть он вам зарплату не платил,– предположил мужчина.

      – Он бы и не платил, если можно было бы, – подперла рукой многострадальную голову, трещавшую со страшной силой. Ей в унисон ныла спина. А дополняла концерт моя страдалица, места себе не находившая.

      – Так все же у вас был мотив?– спросили у меня в пятисотый раз.

      – О, Боже! Не было. Еще раз говорю – не было. Господин хороший следователь, отпустите меня домой – уже ночь на дворе. Я кушать хочу. Меня целый день продержали под кабинетом, а потом полдня мурыжили своими вопросами. Ничего я не знаю. За что убили Айзека Ли не знаю. Были ли у него враги – не знаю. Про его друзей тоже ничего не знаю. Я его не убивала. Мотива у меня нет. Денег он мне не должен. Я ему тоже. В коллективе у нас нормальные рабочие отношения. Босс приказывал – мы выполняли. Зарплату он нам платил исправно. В отпуск отпускал… Кстати, а кто меня теперь в отпуск отправит? У меня же по графику на следующей неделе. Как же я забыла? – мысли плавно свернули совершенно в иное направление.

      – Вы