Зимняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

национальному признаку. Норвежцы отдельно, русские отдельно, французы отдельно. Ходить друг к другу в гости запрещено негласными правилами. В любой команде есть секреты, и они охраняются железно, милая девушка. Кто завтра побежит на каких лыжах, у кого какая будет мазь, кто и когда ее будет класть – все это тайна за семью печатями. На эстафетах до последнего непонятно, как будут распределены этапы, а это очень важно!.. А винтовки! Они должны быть пристреленные, выцеленные, а как иначе-то?.. Иначе дворовые игрища получаются, а не мировой спорт. Если кто-то из нас, из обслуживающего персонала, поймает на своей территории постороннего человека вот с таким фотоаппаратом – все, соревнования надо отменять.

      – Почему?

      – Потому что шпиона прошляпили, вот почему!.. К кому-то из противников бесценная информация ушла!

      Алла посмотрела на «Nicon» в руке у Кузьмича.

      – То есть вы хотите сказать, что какой-то иностранный шпион на вашем кордоне фотографировал ваши бесценные секреты? А вы даже не заметили?

      – У нас на кордоне человека убили, вы заметили?..

      – Хорошо, и кто шпион?

      – Кто-то из вашей группы. Ни мне, ни Марку, ни Зое Петровне прятать фотоаппарат в дровах незачем.

      – А может, это Виноградов спрятал!

      – Виноградов со вчерашнего дня мертвый на леднике лежит. А спрятали сегодня, это я вам точно говорю.

      – В нашей группе нет иностранных шпионов, это я вам тоже точно говорю!

      – Откуда вы знаете, если познакомились с ними за три дня до старта, а до этого не видели никогда?

      Алла отвернулась.

      – Знаю, и все.

      – Зачем вы мне врете?

      – Я?! – фальшиво изумилась Алла. – Какой мне смысл врать?!

      Павел полез куда-то за верстак, щелкнул выключателем. В ангаре моментально стало темно и как будто еще холоднее.

      – Пойдемте со мной.

      Он привел ее в маленький дом, который она видела под горой, когда еще что-то можно было разглядеть в метели. Вик выскочил из снежной завесы, когда они подошли, закрутился на крыльце и вбежал первым.

      – Проходите.

      Они «прошли», сначала Вик, за ним Алла.

      В большой комнате было не слишком уютно – здоровые квадратные кресла с деревянными подлокотниками, широкий жесткий диван, голландская печь – куда ж без нее на кордоне «полста-три»! – дрова в простенке, берестяной короб со щепой. На подоконнике разложены какие-то инструменты, и на столе инструменты, и на диване, на белой бумаге какие-то железяки.

      Кузьмич сгреб с дивана железяки и свалил на стол.

      Вик обежал помещение, чихнул на большую фотографию полярной совы, посмотрел на нее презрительно, улегся между креслами и пристроил башку на лапы – ждать, когда затопят печь. Он любил смотреть, как растапливают печь, это было интересно. Иногда он таскал из короба бересту и щепки, это тоже любил, особенно когда говорили: «Брось, Вик, куда понес!» А когда становилось жарко, не любил и сразу уходил на улицу.

      – Чаю хотите или еще чего-нибудь?

      Алла не хотела чаю, но сказала, что хочет. Она же в гостях. А в гостях полагается