Леонид. Александр Проханов

из Италии шелковый бюстгальтер. Помощник московского мэра привозил из Африки пестрых птичек и ощипывал их живьем в День города. Не говоря уже о моде, укоренившейся среди высоких чиновников. Они отправлялись на сафари в Кению и убивали львов. Сами чиновники отличались уродливой внешностью, дефектами речи и урологическими немощами. Убитый лев, как они полагали, передавал им свое царственное величие и силу.

      Лана забыла об офицере, которого Президент возвысил по странной прихоти. Она торопилась на встречу со своим обожателем. Торопилась к Алексею Васильевичу Златоведову, который только что вернулся из Лондона и вызвал ее на свидание.

      Свидание он назначил в своей новой квартире, которую купил за баснословные деньги в Доме на набережной, напротив Кремля. Лана не любила этот дом, боялась его. Дом был огромный, серый как крематорий. Над ним, казалось, вьется легкий дымок. В Доме на набережной сжигались эпохи. Обитатели Дома были одновременно покойниками и дровами. Покойники и дрова не иссякали, регулярно поступали в огромную печь.

      Лана вошла в суровый подъезд. Из комнатки, где обычно ютятся консьержки, на нее брызнули рыжие тигриные глаза. Они принадлежали старухе, в неопрятной кофте, с морщинистым закопченным лицом. Она была серая, как и сам Дом, пахла дымом. Только глаза хищно горели, как у дикой кошки.

      Лана знала, что в подвале Дома расположен музей, в котором рассказывается о жильцах, погибших во время репрессий. Старуха была хранительницей музея. Была жрицей, сберегающей священный пепел. Казалось, этот пепел запорошил ее нечесаные волосы, засыпал морщины, наполнил карманы кофты.

      Лана торопилась подняться на лифте, чтобы поскорее забыть ненавидящие рыжие глаза.

      В прихожей ее обнял хозяин Алексей Васильевич Златоведов.

      – Какая ты красивая, свежая. Пахнешь земляникой, – Алексей Васильевич поцеловал ее в шею, захватил губами ее губы, притянул к себе. Лана видела близко его темные брови на бледном лице, нос с горбинкой, смеющийся пунцовый рот, – У меня здесь представление. Я собрал весьма пестрый народец, фотографы, телевидение. Этот Дом – самое загадочное место в Москве. Он был построен, как противоположность Кремлю. Должен был подавить Кремль, уничтожить его священную силу. Должен был стереть духовный центр России. А для этого сам должен был стать духовным центром, только другого знака. Дом на набережной – это Кремль, упавший своими главами в преисподнюю. Кремль и Дом на набережной сражаются по сей день. Кремль сжигает всех, кто поселяется в этом доме. А Дом не дает Кремлю взлететь в русское небо. Поэтому я и купил здесь квартиру. Хочу наблюдать, как сражаются между собой русский рай и русский ад, – Златоведов поцеловал ее в закрытые веки, и ей показалось, что в глазах зажглись и погасли два разноцветных огня.

      – Я слышал, тебя приставили сиделкой к вице-президенту? Какой-то летчик упал с самолета и ударился головой о море?

      – Он действительно странный.

      – Русский народ упал с самолета и ударился