Таксофон. Андрей Толоков

красноречиво говорили о том, что сейчас будет разнос.

      – Ильин, – положив обе ладони на стол, начал Регинский. – подумай над тем, как избавить моих следователей от нравоучений вот этого товарища, – прокурор кивнул в сторону Немировича.

      Ильин медленно повернул голову и посмотрел на Костю.

      – Я вас понял, – не уточняя деталей, ответил Николай Иванович. – Я проведу работу.

      – Товарищ старший советник юстиции, – официально обратился Константин к прокурору, – если вы по поводу моего сегодняшнего визита к следователю Бычкову, то слово «нравоучения» вы использовали неправомерно.

      – Ты видишь! – Регинский вскочил со стула и трясущейся рукой указал на Немировича. – Ты видишь, Ильин, он и меня пытается учить.

      – Я вас не учу, – опередил начальника Костя. – Я отстаиваю свою точку зрения. Это же не запрещено? Все доказательства, собранные следователем, просто лажа. Это моё мнение.

      – Теперь, – Регинский перешёл на зловещий шёпот, – я понимаю, почему тебя хотели турнуть из партии. Я понимаю, почему тебя сослали сюда. Если бы не твой родственник, давно бы такого работника в угрозыске не было.

      – Вы опять ошибаетесь, – не уступал Костя. – Если бы не мой родственник, генерал Савельев, вы же на него намекаете, то я бы сейчас работал в Москве, в своём отделе. В том, в котором начинал.

      – Смелый, – ухмыльнулся Регинский. – Очень смелый. Но я посмотрю, как ты будешь повышать раскрываемость с таким подходом к делу. Я посмотрю. Мы вернёмся к этой теме в конце месяца. Вот тогда и похвалишься результатами. Свободны!

      Регинский небрежно махнул рукой, давая понять, что не намерен больше продолжать разговор. Ильин с Немировичем вышли.

      – Ты чего в бутылку полез? – спросил Ильин, усаживаясь в «буханку».

      – Терпеть не могу самодуров.

      – Мой тебе совет, Константин, держись от Регинского подальше. Каракуль человек мстительный. Он тебе этого разговора не забудет. Даже родственник твой не поможет.

      – И вы туда же.

      – Ты хочешь сказать, что генерал Савельев тебе не помогал? Не двигал по службе?

      – Начнём с того, – ответил на ехидный намёк Ильина Костя, – что Савельев мой тесть. Уже бывший тесть. Фактически бывший. Во-вторых, он никогда не вмешивался в мою карьеру. Я сам этого не хочу. Это родство мне больше мешает, чем помогает.

      – Ладно тебе байки травить. Чем оно может тебе мешать.

      – Я не хочу об этом говорить. Это долго и неприятно. В другой раз, хорошо?

      – Хорошо, – согласился Николай Иванович и, посмотрев на испорченную туфлю Немировича, спросил. – Это ты что, под бульдозер попал?

      – Можно и так считать.

      – Зачем к Бычкову попёрся?

      – Рассказал ему о новых обстоятельствах. Думал…

      – Плохо ты думал. Ты что, капитан, до сих пор не понял, как работает система?

      – Понял я, всё понял. Не понимаю другого. Все вы это видите, а ничего не делаете. Вы сами мне говорили, что Бычков хороший следователь. Что