Когда завтра настанет вновь. Евгения Сафонова

но телепортацию – даже мелких объектов – преподавали только в университете. Так что мамины учебники, которые остались у неё после бакалавриата, пришлись кстати. В теории я могла телепортировать и что-то покрупнее бутылки (заклятия работали по одному принципу, да и формула переноса людей и крупных объектов была несложной), однако сил на это расходовалось больше, чем позволял мой скромный колдовской резерв. Единственный раз, когда я любопытства ради телепортировалась из спальни в сад пару лет назад, стоил мне нескольких часов слабости и головокружения, и с тех пор повторять фокус я не решалась.

      Я залила оладушки сиропом так щедро, что от сладости у любого могли бы слипнуться зубы. Несмотря на это, завтрак я пережёвывала, не чувствуя вкуса: с тем же успехом Эш мог накидать в тарелку травы.

      Зачем мне идти в колледж? Зачем это маме? И как, фоморы меня побери, я объясню учителю, почему срываюсь в другой город, едва начав практику, которая мне нужна больше, чем кому-либо? Сказаться больной? Или вообще ничего не объяснять – просто взять и исчезнуть?..

      – Лайза, ты, ленивая задница! Почему ты ещё не поела?!

      Когда я подняла голову, у калитки в наш сад сердито махала руками Гвен.

      …ладно. Обо всём, что сейчас вгоняет меня в ступор, подумаю потом.

      – Минуту! – торопливо глотнув чаю, я поднялась из-за стола. – Заходи пока!

      Когда, наспех одевшись, я вернулась на веранду, Гвен скучающе бродила туда-сюда по садовой дорожке, периодически отправляя в рот спелые розовые ягоды с крыжовенных кустов. Утреннее солнце соскальзывало с белого шёлка её волос, золотило смуглую кожу вытянутого лица, высветляло ореховые глаза до кошачьей желтизны; каждый шаг сопровождали шелест длинной юбки и цокот того, что я когда-то приняла за каблучки. Высокая, стройная, миловидная, в этой юбке Гвен казалась обычной человеческой девчонкой… но она была глейстигом, и изумрудный шёлк, почти подметающий подолом землю, скрывал оленьи копытца. Глейстигов, брауни, баньши, селки – всех фейри, обитающих в нашем мире, отличали черты, которые веками заставляли людей считать их «уродцами». Существами второго сорта. У обитателей Эмайна эти черты и сейчас не вызвали бы ничего кроме презрения. Наверное, поэтому златокудрые шутники тилвит теги и благородные дин ши[6], периодически выбиравшиеся со своего блаженного Эмайна в наш мир, обольщали исключительно человеческих женщин…

      К счастью, мы переросли глупые предубеждения. Сто лет назад Гвен носила бы длинную юбку, чтобы скрыть копытца. Теперь – просто из любви к вычурным нарядам.

      – Чего ты так долго сегодня? – укоризненно протянула Гвен, пока я спускалась по деревянным ступеням веранды.

      – Проспала.

      Я решила не вдаваться в подробности. И в этот момент была рада, что за семнадцать лет неплохо научилась скрывать от окружающих то, что у меня на душе – даже от лучшей подруги. С Гвен я порой делилась тем, что не могла обсудить с Эшем, не нарвавшись на сарказм, или с мамой, не получив в ответ лекцию о правильной расстановке приоритетов и главенстве важного над

6

В ирландском фольклоре – героические фейри, легендарные воины, никогда не терпевшие поражения.