Традиции & Авангард. №3 (10) 2021 г.. Коллектив авторов

пар изо рта. Я отключила газ, свет, воду, это положено по закону, если хочешь уехать. Когда мне брать билет до Москвы?

      – Марфа Кондратьевна пообещала, что снимет нам жилье сразу по возвращении, – передала я маме слова благодетельницы.

      Марфа Кондратьевна и Зулай вернулись из Магадана поздно ночью. Следом за ними явились очередные гости с бутылкой и составили компанию еврейским родственникам, зажигательно распивавшим в кухне вино.

      Спальное место на шкафу оказалось занято, и мне бросили матрац на пол рядом с кошачьим лотком.

      – Здесь ночуй, – велела хозяйка дома.

      Утром, разгребая горы посуды под пристальным взглядом Марфы Кондратьевны, сидевшей на лавке, я попыталась заговорить о войне.

      – Все народы Чеченской республики пострадали! Нужно добраться до «Новой газеты», может быть, в память о госпоже Политковской, из уважения к ее труду они опубликуют фрагмент моего чеченского дневника. Тогда люди узнают, что происходило с мирными жителями во время войны.

      – Ни «Новой газете», ни кому бы то ни было из правозащитного мира твои дневники не нужны! В газете свое мнение о войне напишут и успешно его обналичат, – отчеканила правозащитница. И, вздохнув, прибавила: – Я лично знала Анну. Тексты Политковской печатали крайне неохотно, мотали ей нервы, издевались. Она с трудом пробивалась в родной редакции.

      – Под бомбами в Грозном первыми погибли русские старики, а потом чеченские дети в горных селах. Советская Чечня была многонациональной республикой! Война – общая трагедия. Погибли люди разных национальностей!

      – А кто там пострадал, если не чеченцы? – осторожно спросила Марфа Кондратьевна.

      – Все народы, которые там проживали! В Грозном проживало более трехсот тысяч русских до Первой войны и во время нее. А сколько татар, украинцев, цыган, кумыков, ингушей…

      От моих слов правозащитница закашлялась и возмущенно хлопнула себя по коленке рукой. Ее черная юбка негодующе взметнулась, как крылья вороны.

      – На такие заявления никаких грантов не будет! – раздосадованно вскричала она.

      – Пострадали все народы Чечни, – спокойно повторила я.

      – Да как ты смеешь?! Что ты вообще об этом знаешь?! Все знают только правозащитники!

      – Я там двадцать лет прожила, десять из которых вела дневник и собирала истории разных людей, – напомнила я.

      – Правозащитники знают лучше! – не сдавалась Марфа Кондратьевна.

      – Будучи журналистом, я узнала историю, как чеченка, выдававшая себя в Грозном за правозащитницу, обманом забирала квартиры у выживших украинцев, русских, армян, у тех, кто пережил бойню после Первой войны, когда бандиты вырезали людей кварталами, объявив нечеченцев вне закона! Сверху на нас щедро падали русские бомбы! Мир несправедлив. Отпрыски той аферистки уехали в Норвегию как политические беженцы, они якобы пострадали от войны, а сама она захватывала квартиры вместе с имуществом целыми этажами!

      – Не желаю слушать, – холодно оборвала меня Марфа Кондратьевна. – Разговоры