Самоцветный быт. Михаил Булгаков

метались в ужасе, и перед глазами был только один непреложный факт: миллиарды были и исчезли.

      Наконец, встал какой-то Дядя Митяй и сказал:

      – Вот что, братцы… Видно, не миновать нам следственную комиссию назначить.

      10

      И вот тут (чего во сне не увидишь!) вынырнул, как некий бог на машине, я и сказал:

      – Поручите мне.

      Изумились:

      – А вы… того… сумеете?

      А я:

      – Будьте покойны.

      Поколебались. Потом красным чернилом: «Поручить».

      Тут я и начал (в жизнь не видел приятнее сна!).

      Полетели со всех сторон ко мне 35 тысяч мотоциклистов:

      – Не угодно ли чего?

      А я им:

      – Ничего не угодно. Не отрывайтесь от ваших дел. Я сам справлюсь. Единолично.

      Набрал воздуху и гаркнул так, что дрогнули стекла:

      – Подать мне сюда Ляпкина-Тяпкина! Срочно! По телефону подать!

      – Так что подать невозможно… Телефон сломался.

      – А-а! Сломался! Провод оборвался? Так чтоб он даром не мотался, повесить на нем того, кто докладывает!!

      Батюшки! Что тут началось!

      – Помилуйте-с… что вы-с… Сию… хе-хе… минутку… Эй! Мастеров! Проволоки! Сейчас починят.

      В два счета починили и подали.

      И я рванул дальше:

      – Тяпкин? М-мерзавец! Ляпкин? Взять его, прохвоста! Подать мне списки! Что? Не готовы? Приготовить в пять минут, или вы сами очутитесь в списках покойников! Э-э-то кто?! Жена Манилова – регистраторша? В шею! Улинька Бетрищева – машинистка? В шею! Собакевич? Взять его! У вас служит негодяй Мурзофейкин? Шулер Утешительный? Взять!! И того, что их назначил, – тоже! Схватить его! И его! И этого! И того! Фетинью вон! Поэта Тряпичкина, Селифана и Петрушку в учетное отделение! Ноздрева в подвал… В минуту! В секунду!! Кто подписал ведомость? Подать его, каналью!! Со дна моря достать!!

      Гром пошел по пеклу…

      – Вот черт налетел! И откуда такого достали?!

      А я:

      – Чичикова мне сюда!!

      – Н… н… невозможно сыскать. Они скрымшись…

      – Ах, скрымшись? Чудесно! Так вы сядете на его место.

      – Помил…

      – Молчать!!

      – Сию минуточку… Сию… Повремените секундочку. Ищут-с.

      И через два мгновения нашли!

      И напрасно Чичиков валялся у меня в ногах и рвал на себе волосы и френч и уверял, что у него нетрудоспособная мать.

      – Мать?! – гремел я, – мать?.. Где миллиарды? Где народные деньги?! Вор!!! Взрезать его мерзавца! У него бриллианты в животе!

      Вскрыли его. Тут они.

      – Все?

      – Все-с.

      – Камень на шею и в прорубь!

      И стало тихо и чисто.

      И я по телефону:

      – Чисто.

      А мне в ответ:

      – Спасибо. Просите, чего хотите.

      Так я и взметнулся около телефона. И чуть было не выложил в трубку все смутные предположения, которые давно уже терзали меня: «Брюки… фунт сахару… лампу в 25 свечей…»

      Но вдруг вспомнил, что порядочный литератор