Одолень-трава, отведи беду. Елена Матеуш

Пётр! Каким ветром занесло на мой порог?

      – Как же, госпожа ведунья. Ты говорила, что собираешься этой ночью идти в лес. Мы договорились, что я тебя охранять буду. Или забыла?

      Говорил это всё Пётр спокойно, размеренно, будто ничего между ними не случалось, и жаркая страсть лишь приснилась ей. Вета поняла, что Пётр предлагает ей вернуться к тому, что было раньше – спокойной дружбе. Да, это лучше всего! Раз с любовью не вышло, так хотя бы сохранить то доверие и тепло, что сложились между ними.

      – Нет, не забыла. Собиралась позже зайти к тебе, – легко солгала женщина.

      – А я вот не стал ждать, – улыбнулся Пётр. – Побоялся, что ты кого другого позовёшь. Только с тварями, если они придут, лучше меня никто здесь не справится.

      Вета знала, что это не похвальба, а правда.

      – Это так, Пётр. Потому и попросила тебя.

      – Когда пойдём?

      – Как солнце сядет, так и отправимся. На местах, что поближе, на берегу реки народу и без нас полно будет. Сегодня все можжевельник набирать станут, а мне тишина нужна. Пойдём с тобой на холмы.

      – Хорошо, госпожа. Приходи тогда на закате. Я буду готов.

      Вета согласно кивнула и с облегчением улыбнулась. Хорошо, что они снова могут говорить так – без оглушающего стука сердца в ушах, глупого смущения. Просто – как друзья.

***

      Пётр готовился к походу, проверял оружие, смачивал стрелы в отваре плакун-травы, что сохранилась у него со времён службы княжьим телохранителем. Обычно он больше верил в своё искусство, чем в волшбу всякую, и потому к выданным снадобьям обращался редко. Но сегодня другое дело. И сам он уже не тот, что раньше, и враг может встретиться особый, против которого одного меткого глаза и твёрдой руки может оказаться мало. Рисковать же Ветой Пётр не собирался.

      Он улыбнулся, вспомнив, как мило смотрелась обычно серьёзная Вета с пятном сажи на прямом носике. Как ему хотелось прикоснуться к ней. С трудом сдержался. И хорошо, что сдержался. Главное сейчас не спугнуть. Ничего, терпению он хорошо обучен.

      О том, что Вета пришла, он узнал раньше, чем услышал её голос и шаги на крыльце. Просто почувствовал. Отложил колчан и направился в сени. Лёгкий сумрак смягчал черты и Вета сейчас показалась ему так похожей на Лану, словно старшая сестра. Пётр потянулся помочь ей снять короб, висевший за спиной, но женщина отшатнулась:

      – Не надо! Я сама!

      Пётр спрятал улыбку. Этот торопливый отказ выдал её неравнодушие.

      – Что ты, Вета. Уж короб-то я помогу. Тебе же неудобно, – и не слушая возражений, снял его со спины женщины.

      В комнате ведунье ненадолго замерла, словно в растерянности. Пётр тоже не сразу вспомнил о словах, так остро нахлынуло ощущение её близости. Жаркий и душный тёмный поток на мгновение поймал их в плен, притягивая друг к другу. Но Пётр устоял. Не время.

      – Что скажешь, госпожа Вета, когда выходить будем? – хрипловатым от долгого молчания голосом спросил он. – На закате или уже после?

      – На закате. Пока дойдём до места, что присмотрела, как раз стемнеет.

      – Тогда уже пора и выходить.

      – Да. Я специально так подгадала.