Женщины в любви. Дэвид Герберт Лоуренс

новые; теперь каждый делал то, что говорило ему сердце, не обращая внимание на то, что именно оно говорило.

      Биркин поднялся с места. Был уже час ночи.

      – Я пошел спать, – сказал он. – Джеральд, я позвоню утром тебе домой или же ты позвони мне сюда.

      – Хорошо, – сказал Джеральд, и Биркин вышел.

      После его ухода прошло достаточно много времени, и вдруг Халлидей бодрым голосом предложил Джеральду:

      – Слушай, оставайся у меня. Оставайся!

      – Мы все не уместимся, – ответил Джеральд.

      – Прекрасно уместимся – у нас есть еще три кровати помимо моей – давай же, оставайся. Все уже готово – здесь всегда кто-то есть, все всегда умещаются – обожаю, когда в доме полно народу.

      – Но комнат-то всего две, – сказала Киска холодным злым голосом, – Руперт же тут.

      – Я знаю, что комнаты всего две, – сказал Халлидей своим странно-высоким тоном. – И что из этого?

      Его лицо расползлось в глупой улыбке, в его голосе слышались напряженность и двусмысленная решимость.

      – Мы с Джулиусом будем спать в одной комнате, – сказал русский своим тихим, отчетливым голосом. Они с Халлидеем дружили еще со времен учебы в Итоне.

      – Все просто, – сказал, вставая, Джеральд и потянулся, сложив руки за спиной. Затем он вновь стал рассматривать одну из картин. Его ноги каждой жилкой ощущали электрические волны, а в спине, напрягшейся, точно у тигра перед прыжком, разгоралось вводящее в оцепенение пламя. Он был безгранично удовлетворен собой.

      Киска поднялась с места. Она метнула на Халлидея мрачный взгляд, взгляд полный тьмы и смертельного холода, при виде которого молодой человек глуповато-довольно расплылся в улыбке. Она вышла из комнаты, холодно произнеся в пустоту: «Спокойной ночи».

      Повисла короткая пауза, они услышали, как закрылась дверь, и Максим произнес своим отшлифованным голосом:

      – Вот и отлично.

      Он многозначительно посмотрел на Джеральда и повторил, кивнув головой:

      – Вот и отлично. Ты как раз то, что нужно.

      Джеральд взглянул на гладкое румяное, не лишенное привлекательности лицо и на странные, полные непонятных мыслей глаза, и ему показалось, что тихий и безупречный голос молодого русского вибрирует внутри него, а не в воздухе.

      – Значит, я то, что надо, – сказал Джеральд.

      – Да-да! Ты как раз то, что надо, – повторил русский.

      Халлидей лишь улыбался и молчал.

      Внезапно в дверях вновь возникла Киска. На ее детском личике было замкнутое и мстительное выражение.

      – Я знаю, вы хотите вывести меня на чистую воду, – низким ледяным голосом сказала она. – Но мне все равно, мне плевать на то, насколько я вам поддамся.

      Она повернулась и снова вышла из комнаты. На этот раз на ней был перехваченный на талии просторный халат из пурпурного шелка. Она выглядела такой маленькой, по-детски беззащитной, возбуждающей жалость. И все же мрачный взгляд ее глаз потопил Джеральда в мощном темном пугающем потоке.

      Мужчины