Женщины в любви. Дэвид Герберт Лоуренс

побледнев и съежившись, недовольно смотрел на все происходящее. Раненый сардонический молодой человек ушел, с самым завидным присутствием духа игнорируя свою кровоточащую руку.

      – На самом деле он жуткий трус, – объяснила Джеральду Киска. – Он чересчур сильно виляет на Джулиуса.

      – Кто он такой? – спросил Джеральд.

      – На самом деле он еврей. Я его не выношу.

      – Ну, давайте забудем про него. А что случилось с Халлидеем?

      – Джулиус самый тр’усливый тр’ус на свете, – воскликнула она. – Он всегда падает в обморок, если я беру в руки нож – он меня боится.

      – Хм! – хмыкнул Джеральд.

      – Они все меня боятся, – сказала она. – Только евр’ей думает, что он сможет показать свою хр’абрость. Но среди них всех он самый большой тр’ус, потому что вечно волнуется о том, что люди о нем подумают – вот Джулиусу на это наплевать.

      – Один стоит у подножья лестницы под названием «отвага», а другой – на самом ее верху – добродушно сказал Джеральд.

      Киска посмотрела на него и медленно-медленно улыбнулась. Румянец и сокровенное знание, придававшее ей сил, делали ее неотразимой. В глазах Джеральда замерцали два огонька.

      – Почему они зовут тебя Киской? Потому что ты ведешь себя как кошка? – поинтересовался.

      – Да, думаю, что поэтому, – ответила она.

      Он улыбнулся еще шире.

      – Скорее всего; или как молодая самка пантеры.

      – О боже, Джеральд! – с отвращением сказал Биркин.

      Они оба напряженно взглянули на Биркина.

      – Ты сегодня какой-то молчаливый, Р’уперт, – обратилась к нему девушка слегка высокомерным тоном, сознавая, что другой мужчина опекает ее в данный момент.

      Вернулся Халлидей, у него был жалкий и больной вид.

      – Киска, – сказал он. – Лучше бы ты этого не делала. Ох!

      Он со стоном рухнул в кресло.

      – Тебе лучше пойти домой, – посоветовала она ему.

      – Я пойду домой, – сказал он. – Пойдем все вместе. Не зайдете к нам на квартиру? – предложил он Джеральду. – Я был бы очень рад. Пошли – было бы здорово. Ну что?

      Он оглянулся в поисках официанта.

      – Вызовите мне такси, – он вновь застонал. – О, я чувствую себя совершенно омерзительно! Киска, смотри, что ты со мной сделала!

      – И почему ты такой идиот? – с мрачным спокойствием спросила она.

      – Но я же никакой не идиот! Как мне плохо! Давайте, поехали все вместе, будет здорово. Киска, ты тоже едешь. Что? О, ты обязательно должна поехать, да, должна. Что? Девочка моя, не трепыхайся, я себя прекрасно чувствую… О, как мне плохо! Фу! Уп! О!

      – Ты же знаешь, что тебе нельзя пить, – холодно проговорила она.

      – Я тебе говорю, это не алкоголь – это все из-за твоего омерзительного поведения, Киска, все только из-за него. Как мне плохо! Либидников, давай мы уже пойдем.

      – Он выпил только один бокал, только один бокал, – торопливо и приглушенно сказал молодой русский.

      Все двинулись к двери. Девушка держалась рядом с Джеральдом и, казалось, они двигались, словно единое целое. Он видел это, и сознание