Падение: битва за Агору. Александр Вер

Вали отсюда.

      Юджин в позе перевёрнутого на спину жука, взмахами, пытался прогнать то ли Буна, то ли видения из своей пьяной головы. Тут же рвота потекла на голую грудь и штаны.

      Бун с отвращением поморщился и понял, что Юджин неспособен сегодня даже встать своими силами, не то чтобы дать отпор. Синта за спиной выволакивала плачущую дочь. Талайла, рыдала с пунцовым лицом, хромала, придерживая ногу, и обиженно смотрела на униженного отца:

      – Мам, ну я же ничего не сделала!

      Синта прижала еë. Пьяный угар сошёл и сменился страхом за дочку. Талайла тряслась и просила:

      – Мам, давай уйдём?

      Бун предложил:

      – Давай её ко мне…

      Синта кивнула:

      – Бун, пожалуйста, пригляди за Талайлой. Я сбегаю к дяде.

      Бун знал, что родственник жил ниже на семнадцать уровней их огромного муравейника. Он согласился и перехватил локоть Талайлы. Девушка хромала и охала. Синта выбежала и понеслась по коридору к лифту. Бун повёл ковыляющую Талайлу к себе.

      Вечерок выдался весёлым, посчитал Бун. Ему удалось размяться и навести порядок у соседей. Он рад был помочь Талайле. Сколько он знал, Талайла отличалась спокойным нравом и слыла хорошими оценками в школе. Девочка единственная из жильцов, кто могла вселить веру в чистоту и порядочность.

      Пока они шли, Бун заметил, что все двери как одна молчали и лишь наблюдали глазками своих видеофонов. Соседи попрятались и наверняка не сунули бы носа, даже если бы Юджин убивал дочь, а та орала как сумасшедшая. Они могли только пожаловаться в полицию на шум который тревожил их собственный мирок, предпочитая не вмешиваться.

      Талайла доковыляла до кровати и села. Бун стал на колено и осмотрел ногу. По бедру расплывался огромный синяк с две ладони. Пятно набухало сиреневым прямо на глазах.

      – Тебе нужно обезболивающее, – сказал он. – У меня есть уколы.

      Талайла утирала лицо от слёз и через всхлипы вздыхала:

      – Спасибо, дядя Бун.

      Бун достал из холодильника одну из ампул с иглой, лекарства, которое часто ему пригождалось и спасало после ушибов и царапин от пуль. Теперь оно пригодилось избитой пьяным отцом девушке. Бун обколол вокруг синяк, и попросил подождать десять минут. Талайла сквозь грустную улыбку поблагодарила:

      – Дядя Бун, я ненадолго. Сейчас мама приведёт дядю, и мы перенесём отца к нему.

      – Могла и позвонить ему, – буркнул Бун. Он сердился, когда что-то нежданно врывалось в его жизнь.

      – Он глухой. После того как упал на работе. Калека, – извинилась девушка.

      – Весело у вас в семье. Алкаши, калеки… – не церемонясь, пробормотал Бун. Он всегда говорил прямо, то что думал и, пожалуй, за эту прямолинейность расплачивался одиночеством. Во всём мире был только один человек, который терпел характер Буна. Но Наты рядом не было и некому было успокоить и потрепать щёку после ворчания:

      – А это правда, что у вас нет руки?

      Бун покосился и почесал титановый протез, который, как он думал, умело скрывал:

      – С