Правда или желание. Наталья Тимошенко

я и не прислушивалась.

      Лосев спрятал ухмылку. Не прислушивалась она, как же. Сама сказала, что было интересно наблюдать за соседями, а тут к скандалам не прислушивалась. Он не удивился бы, если бы выяснилось, что уважаемый профессор, как последняя подъездная сплетница, стояла на кухне, приставив стакан к стене. На самом деле такие сплетницы были незаменимы в работе полиции, поскольку именно от них можно было узнать много важной информации, но как человек, живущий в доме с картонными стенами, Алексей Лосев их терпеть не мог.

      – Но знаете, – продолжила Тамара Антоновна, не замечая выражения его лица, – часто крики эти были… Как бы вам сказать? Будто вопль страха.

      – Страха? – зацепился Лосев. – Антон бил Алину?

      – Этого я доподлинно не знаю. Может быть, он ей просто угрожал. Тем более, скандалы ведь не главное. И без них можно было понять, что у ребят не все гладко.

      – Это как же? – удивился Лосев.

      – По жестам, по взглядам. Я же говорю, увлеклась книгами по психологии, а там про это много. Как люди бессознательно себя ведут в присутствии других. Например, в лифте когда вместе ехали, они стояли отдельно друг от друга, будто чужие. За руку никогда не брались, когда куда-то шли.

      – Может, они просто не любители выставлять свои чувства напоказ, – пожал плечами Лосев, хотя сам так не думал. Певцы, весь пиар которых построен на страстной влюбленности друг в друга, как раз на людях должны вести себя соответствующе. Впрочем, на людях они так себя и вели, если верить информации, которую Лосев успел быстро пролистать. А соседей порой не воспринимают как посторонних.

      – Так ведь раньше выставляли! – не согласилась с ним Тамара Антоновна.

      – И как давно вы заметили, что в их семье разлад?

      – Ну, – Тамара Антоновна задумалась, – в ноябре еще все было нормально. Точно помню, мы вместе ехали в лифте, у меня сумки тяжелые из магазина были. Антон помог мне их донести до квартиры, даже внутрь зашел, чтобы мне самой не таскать, а Алина ждала у порога, без него к себе не пошла. Поверьте, это многое значит. В декабре я три недели гостила у старшего сына в Австрии, вернулась сразу после католического Рождества. Антон и Алина были на гастролях, потом Новый год и многочисленные выходные, сыновья были у меня в гостях, мне было не до наблюдений за соседями. А вот в середине января я и услышала первую ссору. Так что, получается, около трех – трех с половиной месяцев.

      – А сегодня утром вы что-нибудь слышали? – поинтересовался Лосев.

      – Безусловно! Ведь это я и вызвала полицию.

      Лосев оживился. Такой информации у него не было, он понятия не имел, кто и как вообще вызвал помощь. Почему-то считал, что это сделала домработница, хотя, если вспомнить ее состояние, когда он приехал, едва ли она могла кого-то вызвать.

      – Сначала все было тихо, – продолжала Тамара Антоновна. – А потом что-то упало. Я как раз на кухне пила утренний кофе и слушала новости по радио. Грохнуло рядом, будто у Девятовых что-то уронили тоже на кухне. Я радио приглушила