Говоруны. Александр Руджа

все здесь не из седьмого поколения, – надменно произнёс «Клэм». В его мерцающих глазах отразились поваленные статуи, истлевшие деревья, пересохшие колодцы, страшные крики умирающих птиц, иссохшее море, разделенное на сине-зелёные треугольники, и белое небо, в котором нет глубины, но есть граница. Время от времени при взгляде на него казалось, что из-за безупречно чёрного костюма топорщатся четыре сверкающих крыла. – Меня зовут Пазузу, и я старший среди демонов ветра.

      – Алабасандрия, – кроваво-красные губы Лейтенанта разомкнулись, но за ними не было зубов и языка, только мёртвые младенцы, женщины с разорванными вздутыми животами, спрятанные в корнях деревьев ухмыляющиеся лица, ряды колоколов, не умеющих звонить, и ряды металлических знаков на древних табличках, чей смысл смутен, а расшифровки утеряны. – Давненько мне не приходилось гулять на свободе.

      – Постой! – Пазузу хихикнул. – Ещё недавно ты носила совсем иное имя. Обизут!

      – Я не люблю его, – тело ковбоя содрогнулось. – Если хотите, называйте меня Сандри.

      – Дзи, – проронил кто-то внутри десантника. – Раз уж мы тут решили сокращать имена, это будет вернее других.

      Он мог бы ещё рассказать о пронизывающе-холодных алых рассветах, которые застал с затянутых туманами холмов, об одиночестве потерпевшего кораблекрушение, о кровавых комках правды, что изблевывают оранжевые монахи, отчаянии альпиниста, увидевшего разрыв на страховке, морщинах на лицах людей, которые без остановки кричали несколько лет, замурованных в золотые горы праведников, слишком опасных для этого мира. Но не сделал этого. Ничто на самом деле не имело значения.

      – А Карниван20? – Акоман оглянулся. – Я видел его в движущейся тюрьме.

      – Ему не хватило тела, брат, – Сандри хрустнула чужой шеей, – но он на свободе, радуйся!

      – Ты не будешь? – Дзи, маневрируя огромным телом, пристроился у ближайшего трупа, схватил его за шею и, виновато поглядывая на товарищей, принялся пожирать. В стороны брызгала кровь, раздавалось громкое чавканье, но потерянные души делали вид, что это их совсем не занимает.

      – Извините, – сказал Дзи с полным ртом. – Я и сам не рад этим припадкам. Просто как подталкивает что-то…

      – Ничего, – сказал Пазузу с усмешкой. За их спинами помещение галереи понемногу заволакивалось серым дымом: огонь не был побеждён, он просто ушёл вглубь конструкции и сейчас медленно подтачивал здание. – Даже у того мальчишки, в чьём мясе я сейчас живу, было полно секретов куда хуже, чем твой. Мы все – тёмные души, живущие в океане удобного незнания. Все до единого.

      – Нужно двигаться дальше, – сказала Сандри, неумело хмурясь. Её пальцы уже выглядели как обугленное дерево – потрескавшиеся, чёрные внутри. Ракшасы разрушали тела-носители, чрезмерно черпая из них чуждую для человеческой природы энергию. – И быстро. Прежде чем эта крыша рухнет нам на голову

20

Акоман (Ака Мана, буквально «злая мысль») – в древнеиранских религиях дэв чувственного желания, посланный Ариманом, чтобы соблазнить пророка Зороастра. Пазузу – в ассирийской и вавилонской мифологии повелитель демонов ветров. Обизут в фольклоре Ближнего Востока – женщина-демон, ответственная за выкидыши. Имела множество имен, среди египетских коптов была известна как Алабасандрия. Дзикининки — в японском буддизме злой дух, поедающий трупы. Карниван – библейский демон одержимости, склоняющий людей к бесстыдству.