Время рискованного земледелия. Даниэль Орлов

и собрался звонить соседу Валерке Шахраю, бывшему питерскому менту, с которым приятельствовал, но тот сам уже вышел из лифта, держа на поводке рвущегося облизать Беляева мопса.

      – Это я поменял. Какие-то сволочи набезобразили. Тебе свою дверь оттирать предстоит. И это пригодится, – сосед кивнул на коробку с болгаркой.

      Он отпер замок и пропустил Беляева вперёд.

      – Думал, по телефону брякнуть, а потом решил: что расстраивать человека?

      Квартира Беляева находилась в конце коридора. Ещё издалека были видны белые бородавки монтажной пены, выросшие поверх металла.

      – И по периметру залили. Видать, кому-то крепко насолил. Как в старые добрые времена! – В голосе соседа послышался азарт. – Помощь нужна? У меня в таких делах опыт. Порешаю, если скажешь.

      – Вряд ли. – Беляев провел пальцем по гладкой, целлулоидной поверхности монтажной пены. – Разве что удлинитель понадобится да и молоток не помешает.

      Сосед завёл мопса в квартиру, размотал удлинитель, раскрыл перед Беляевым ящик с инструментами и уселся тут же на табуретке.

      – На кого думаешь?

      – А что думать? – Беляев распаковал болгарку, прикрутил к ней отрезной круг и теперь аккуратно ножиком срезал пену, чтобы добраться до замка. – Коллекторы. Понабрали шпаны, вот и безобразят.

      – Жаль, меня дома не было. – Сосед мечтательно зажмурился. – А что, много должен?

      – Много – не много, отдавать не с чего.

      – Вот и не отдавай. Придёт время, всех этих ростовщиков из страны выметем, всю плесень выжжем. Дурят буржуи, как при Адаме Смите. Термины новые изобретают, а как не было в мире справедливости, так нет её, и похоже, если не проснётся русский человек с его бесконечным терпением, так и не предвидится. А общество давно ставит вопрос о формализации закрепления примата социального над финансовым. Это уже смена общественной формации.

      Чувствовалось, что сосед был выпивши и потому сел на любимого конька. Ещё до ОМОНа Валера Шахрай защитил кандидатскую по математике. Но когда в стране кончилась наука, ушёл в менты, дослужился до майора, бросил это дело и переехал в Москву. Теперь торговал чаем, возил его из Китая, имел постоянную клиентуру.

      Про кандидатскую, скорее всего, Шахрай врал. Не был он похож на кандидата наук, дай-то бог окончил вуз. Может, и была когда-нибудь такая мечта, но так мечтой и осталась. Обычный волжский мужик, однажды переселившийся в Москву, такой же, как и другие, бывший мент, что щедро отразилось и на внешности, и на разговоре, и на характере.

      Беляев включил болгарку. Искры красивым фонтаном ахнули из-под звенящего круга, и в тонкой жестянке китайской двери появилась аккуратная прорезь, через которую можно было разглядеть белую сталь задвижки.

      – Как считаешь, возьмёт?

      Сосед встал с табурета и подошёл ближе.

      – Должна. Там ригель сколько?

      – Миллиметров восемь-девять.

      – Девять – не девятнадцать. Если сто двадцать пятый круг