Стакан крепкого чаю. Андрей Мисюрин

кафедры уже закончилось. Ведь уже десять вечера.

      – Ты что, издеваешься? Не строй из себя идиота! Какая здесь может быть кафедра, какие заседания? Говорю же, что ты лезешь не в своё дело! У каждого есть жизненное пространство, которое нельзя нарушать. Прайвеси, слышал такое слово?

      – Нет, не слышал. Но интуитивно понятно, что оно означает.

      – Так запомни его. Ноу треспасинг, понятно?

      – Вполне. Я и не нарушаю границ. Просто логично будет сделать умозаключение, что Игорь сильно уже опоздал на заседание кафедры.

      – Чтобы делать умозаключения надо располагать умом. Запомни и это!

      – Ты, наверное, преподаёшь что-нибудь в свободное от диссертации время. Любишь поучать. Я столько нового узнал от тебя.

      – Очередное умозаключение? Конечно, преподаю, это обязанность аспирантов. Веду курс на филфаке. Экзамены принимаю у таких как ты оболтусов. Впрочем, на филфаке оболтусов мало, у нас матриархат.

      – А у нас на биофаке фифти-фифти. В половом отношении. Вернее, равное соотношение парней и девушек.

      – Так ты биолог. Биолух, как видно.

      – А Игорь Станиславович, он тоже филолог?

      – Не твоё дело.

      – Я бы на его месте пришёл бы сегодня обязательно.

      – Почему?

      – Ты красивая девушка. А он, наверное, старше тебя. Для него ты вообще подарок. Я бы на его месте даже через забор к тебе полез.

      – Через какой ещё забор?

      – Вокруг ГЗ ведь полно заборов. Через любой из них. Вдруг бы охрана его не пустила, пришлось бы перелезать. Я вот вчера перелезал тут внизу через какие-то ворота. Очень высокие.

      – Тоже к подарку стремился? У тебя здесь пассия?

      – Нет, я расстояние сокращал. Чтобы не обходить. Шёл после тренировки и подумал: "Дай, перелезу!"

      – И что, штурмовал как ворота Зимнего Дворца? Будёновку свою не потерял?

      – Не потерял. То есть, нет у меня никакой будёновки. Не нашёл летом в шкафу. А ворота Зимнего в фильме матросы штурмовали, в бескозырках, а не кавалерия. И на самом деле никакого штурма не было. Я читал об этом не так давно, то ли в "Огоньке", то ли в "Новом мире". Нуйкин, по-моему, писал об этом. Или Солженицын. Не помню точно.

      – А что это за страх такой ты рисуешь? Ну и рожа! Это голова инопланетянина?

      – Нет. Это череп птицы.

      – Воспоминание о сегодняшнем обеде? Мясо, наверное, нашёл в борще в столовой? В "десятке", наверное. У вас на биофаке столовая называется "десяткой"? Увидел это мясо и тут же решил зарисовать себе на память, вдруг не скоро будет новая встреча.

      – Нет, это у меня такое задание. Я должен этот череп завтра показать Дзержинскому.

      – Ха-ха, зачем же откладывать на завтра. Звони ему в Смольный прямо сейчас и докладывай. Или Дзержинский тебя на Лубянке ждёт, на площади имени себя самого? Звони, докладывай, как вчера ворота штурмовал, а сегодня выполнил ещё одно задание: нарисовал вражеский череп. Будёновку не потерял, пулемёт цел!

      – Дзержинский – это внук. Феликс Янович, а не Эдмундович. Ему буду показывать череп. Внук Дзержинского у нас по зоологии позвоночных практикум ведёт.

      – Представляю себе этот практикум!