Мастер и Мармеладов. Роберт Манн

ряды, и никогда не кусает руку, которая его кормит. Паркинсон! Что вы видите? Что делает декан?

      – Он держит зонтик над президентом колледжа на церемонии начала учебного года.

      – Уважение к старшим и готовность помочь – вот его человеческие качества. Восхитительно! Сандерсон! Что вы видите?

      – Я вижу, как он обрызгал меня грязью, проезжая мимо меня на своей спортивной машине, когда я ехал на занятия на велосипеде.

      Это был голос Ханса Сандерсона, сидевшего рядом с И. Ти. Головы коллег вздернулись, чтобы узнать имя отступника. Несколько человек нервно сглотнули. Лысина И. Ти. порозовела, а руки вспотели, хотя он и перебирал китайские пластиковые четки, чтобы успокоиться.

      – Должно быть, занятой человек! Не теряет зря времени! Лес рубишь – щепки летят, – воскликнул Воланд. – Соргум, что вы видите?

      – Я вижу, как он поздравляет коллектив с однопроцентным повышением зарплаты, – раздался авторитетный голос с первого ряда.

      – Да, копейка рубль бережет. Похоже, он знал цену деньгам. Маркграф!

      – Я вижу, как он подгребает к себе свою зарплату с повышением на двенадцать процентов. Большим ковшом, сэр, – ответил голос из задних рядов. Головы снова дернулись, и недоуменные взгляды начали шарить по залу, как лучи прожектора.

      – От каждого по способностям, каждому по потребностям. Диксон!

      – Я вижу, как президент Ламбада треплет его по плечу за удачное сокращение расходов.

      «Аминь!» немедленно прошелестело в первых рядах.

      – Хэмпри!

      Ответа не последовало.

      – Хэмпри!

      – Сэр, я вижу… Я вижу студентов, сидящих в проходе и на подоконниках. Много студентов, очень много студентов, толпы. Но я не вижу Уилбура Колдбурна.

      – Попытайтесь еще, Хэмпри, – подбодрил его Воланд.

      Вдруг раздался голос из четвертого ряда:

      – Я вижу, как Уилбур Колдбурн зачитывает рекордные показатели выпускников университета на церемонии вручения дипломов в прошлом году. Мы превысили все мыслимые квоты по числу студентов.

      Вступил еще один голос:

      – А что, если мы выпускаем недоучек?

      – Коллеги, помните, что у нас не парламентские дебаты. Мы только выносим суждение о том образе, который мы видим перед нашим внутренним взором, – заговорил Воланд успокаивающим тоном. Он подошел к старенькой мисс Диксон, сидящей в первом ряду, и начал ловко перебирать ее душевные струны:

      – Мисс Диксон, скажите, не правда ли, трогательный вырисовывается образ? Образ человека, который подвизается в высших эшелонах власти, но не чуждается и физического труда. Мудрый человек, который лучше других знает, что несчастье одного – удача для другого.

      По щекам мисс Диксон потекли крокодиловы слезы.

      – Да, – всхлипывала она, – я бы так хотела, чтобы он был здесь, с нами! Бедняга!

      Воланд подал ей кружевной платочек, который он произвел как бы исключительно из воздуха посредством магии.

      – Пожалуй, мисс Диксон, нет сейчас