На неведомых тропинках. Шаг в пустоту. Аня Сокол

Один раз. Это было не свидание! – Он обхватил голову руками, так долго сдерживаемые слезы покатились по щекам.

      Из дома целителей нас выгнали быстро, на полном серьезе предложив всем желающим подорожник либо в виде повязки, либо в виде настойки. Седовласый целитель огорченно поцокал языком над пустой глазницей Веника и расщедрился на повязку. В Марика влили стопку коньяка и отправили учить уроки. Дети всех стран пустили бы слезы от зависти. Пашка от помощи отказалась сама, замыла водой длинное вязаное платье, радующее теперь всех встречных мужчин дизайнерской дырой на груди.

      Исключение сделали для Тимура, напоив какой-то гадостью и уложив на койку рядом с Варлаамом Видящим. Последний выглядел плохо.

      – Он демон? – удивилась я. – Такие раны должен на раз–два сращивать.

      – Должен, – согласился целитель, смешивая в ступке порошки. – На когтях лишенного был яд. Его он тоже должен выводить, но… – мужчина развел руками, – отрава не дает тканям восстанавливаться, а поврежденные ткани не могут нейтрализовать яд. С чем-то одним он бы справился. Противоядия нет, в лаборатории копаются, но пока результатов нет.

      – Он умрет?

      – Раньше я бы сказал, что нет. Убить демона ядом – это как подавиться костью, глупо и нереально. Но теперь и не знаю. – Целитель задумчиво посмотрел на парня. – Он застыл в момент ранения. Физически ему ни лучше, ни хуже, но с каждой минутой из него выходит жизненная сила.

      – Значит, все-таки умрет? – Я покачала головой не в силах поверить.

      – Нет. Не совсем. Если истощение приблизится к опасной границе, организм, спасая себя, закуклится. Люди называют это комой. Мы – вечным сном. Демон не умрет, это невозможно, но вернуть его к жизни без противоядия станет невозможно.

      – Сколько у него времени?

      – Если бы я был оптимистом, то сказал бы, до вечера протянет. – Мужчина подал мне чашку с болеутоляющим напитком. – Но я реалист, пара часов максимум, – целитель задумался, – пока, возможно, я бы попробовал универсальный регенерент, но земля детей закрыта.

      – Что за регенерент? – Я принюхалась к горячему отвару и, зажмурившись, выпила одни махом.

      – Кровь новорожденного, – ответил целитель, и зелье чуть не вышло обратно.

      Больше я вопросов не задавала. Может, и не плохо, что Мила отгородила filii de terra, жизнь одному ребенку мы точно сохранили.

      Кровь на правом плече падальщика давно засохла, мужчина без раздумий отправил олимпийку в мусорку, оставшись в спортивных штанах и черной майке-борцовке.

      – Ты у меня в долгу, чешуйчатая, – многозначительно сказал сосед явиди, когда мы вышли из целительного дома. Та фыркнула.

      Искать Таисию Мирную нам, к моему облегчению, запретила хранительница. Пусть сами выясняют, кому она доверила секрет, который при таких темпах скоро перестанет быть таковым.

      Устроились мы в прямоугольной беседке, выкрашенной зеленой, в цвет листвы, краской, недалеко от линии полигонов. Здесь было гораздо меньше праздношатающихся учеников, пялившихся на повязку Веника, геройский