На неведомых тропинках. Шаг в пустоту. Аня Сокол

Ты, – кивок Венику, – первое и последнее предупреждение. Благодари высших, что ты его едва задел. Ты, – девушка повернулась ко мне, – от злыдня и то меньше неприятностей.

      Я кивнула, усаживаясь рядом с Мариком на землю. Критика принимается, хотя меня так и подмывало сказать, что раньше, когда мы спасали ее с Игорем, жалоб не поступало.

      – Ты, – она встала напротив плывущего в тумане подростка, – что ты здесь делаешь? Где твои родители? Где Вера?

      Парень визгливо рассмеялся.

      – Тимур живет в лесу, там, – сидящий рядом парень махнул рукой, – на границе перехода. Я дал ему слово, что не выдам. – Он виновато посмотрел на отца, Веник опустил руку и взъерошил сыну волосы.

      – Высшие, почему? Здесь примут любого ребенка. – Мила всплеснула руками знакомым человеческим жестом.

      – Не его. – Марик замялся, но потом все же ответил: – Первого «лишенного» привел он. Того, кто убил вас.

      Мы замолчали, даже Пашка смогла сдержать клокотание в груди.

      – Я привел зверочеловека, – парень хихикнул, прозвучало это настолько нереально, словно на месте Тимура сидел умалишенный или наркоман, добравшийся до дозы, – убить шлюху. Мне мама велела. Я убил. Я послушный.

      Я присмотрелась к улыбающемуся подростку. Что-то подсказывало мне, что его назвали в честь отца. С матерью я успела свести непродолжительное знакомство. Вера говорила, что отомстит. Мила, знавшая их обоих немного с другой стороны, нахмурилась.

      – Зачем это Вере? – Кого бы в своей смерти ни винила девушка, это точно был не этот сидящий на земле пацан.

      – Затем, – я вздохнула, – Вера показала тебе своего сына, но не показала его отца, потому что ты бы его узнала. Тимур – брат твоего Игоря по отцу. Ради жизни этого на алтарь должны были положить твоего. А когда не удалось, отомстили.

      Хранительница замотала головой.

      – Она не помогала вам с Катей, она вела вас к могиле. Вам – смерть, им – дети.

      – Отец говорил, мы уедем, – веселье подростка сменилось грустью, – а вместо этого умер. И мама. Эта сука там была. – Ненависть прорвалась сквозь пелену апатии, наброшенную Милой, взгляд светло-ореховых, как у матери, глаз ожег меня злобой. – Я вернулся, а они умерли. Я видел эту… – Он указал на меня рукой, которая тут же бессильно упала. – Эту суку и колдуна. Ничего… я еще… я… – Парень уставился на одиноко торчащий из травы одуванчик и затих.

      – Он хотел отомстить? – Я повернулась к Марику. – Этого ты боялся? Не меня, а за меня?

      – Да, – мальчишка кивнул, – я не знал всего и помогал ему, еду носил, а потом… – он повесил голову, – стало поздно. Если бы все вскрылось… Я же не знал, он потом рассказал. Меня бы обвинили. Тим – мой друг, я думал, он выделывается, месть и все такое, ну, знаете, как бывает… А он всерьез. – Мальчишка путался, дрожал и очень хотел, чтобы мы поняли.

      – А сегодняшний «лишенный», – Мила щелкнула пальцами перед созерцающим растения парнем, – тоже твой?

      Откликнуться ей не