Хозяйка дома у озера. Энди Тейл

в алкогольный дурман от чего-то не получалось. Сперва привезли продукты и ему пришлось отставить стакан. Посыльный несколько минут втолковывал ему, как трудно было найти этот дом, потом принялся пересчитывать пачки пельменей, коробки с замороженными ужинами, обедами, завтраками, затем попытался отказаться от чаевых. Напоследок влетел плечом в косяк и сразу же ретировался.

      Матвей тоже почему-то стал неуклюжим в этом доме. Но его беспокоило еще кое-что. Он долго не мог понять, что именно, а когда закрывал дверь за посыльным, вдруг вспомнил об Алле. О том, что она кричала. Он сломал ей ноготь дверью. Вот только ему казалось, что двери он тогда не касался.

      Матвей тряхнул головой, бог с ней с дверью, по дому гуляют сквозняки.

      Мужчина вернулся к оставленному в гостиной стакану, в очередной раз наполнил его и вдруг обернулся. Чужой взгляд буравил спину. Он знал это совершенно точно. Слишком часто ощущал что-то подобное за последние две недели. Когда обнародовали результаты тендера, когда зам попал в больницу, когда Матвея привезли в участок в наручниках, когда его отпустили… Эти взгляды стали его постоянными спутниками, как и шепотки за спиной, как и презрение отца. От этих воспоминании напиться захотелось еще сильнее. Отец не сказал ни одного слова осуждения. Лучше бы наорал, ей богу.

      Мужчина чуть не запустил стаканом в стену.

      Да, отец молчал. Только смотрел. Так что Матвей знал цену взглядам. Научился отгораживаться от них, стряхивать, как стряхивает собака воду с шерсти. Но не научился не замечать. Он убежал сюда, но ничего не изменилось. Взгляд продолжал буравить спину. Не осуждающий, не боязливый, а скорее насмешливый. И отмахнуться не получалось хотя бы потому, что в комнате никого не было. Не от чего было отмахиваться.

      – Черте что, – проговорил мужчина, делая очередной глоток.

      Девок привезли даже раньше, чем он велел. И это почему-то вызвало раздражение, хотелось закрыть дверь перед носом парня, что перекатывал во рту жевательную резинку и пакостно улыбался. Но Матвей не сделал ни того, ни другого, он молча протянул парню деньги за три часа… Господи, словно машину арендует.

      Девчонки что-то весело щебетали. Та, что повыше, ласково провела пальцем по щеке Матвея. Ему захотелось умыться. И еще выпить. Он вернулся к столу, взялся за спиртное…

      – Как же красиво, – выдохнула вошедшая следом за ним в гостиную брюнетка. Он бросил взгляд в окно и так и замер с бутылкой в руке, виски полилось на стол. На террасе стояла девушка в каком-то старомодном бабушкином, или даже прабабушкином платье, ветер трепал ее длинные волосы. Она стояла и смотрела на него.

      – Эй! – крикнул он, виски попало на брюки, и Матвей выругался.

      – Что такое, милый? – рыженькая скинула с плеч пиджак, под которым был усеянный блестками топик, как минимум на два размера меньше, чем нужно. Брюнетка игриво провела пальцами по плечу подруги.

      Он сглотнул и снова посмотрел в окно. Терраса была пуста.

      Неужели Алла была права, и он допился до зеленых чертей? Хотя, в его случае до прекрасных дев. И,